Майкл Салливан - Полый мир

— Да, навряд ли.

Музей напоминал Эллису голливудские декорации: слишком ухожен он был для города-призрака. Газоны были подстрижены, а гравий на дорожках лежал ровным слоем. Кое-где у тротуара стояли кареты и повозки. После нескольких дней в Полом мире Эллис почувствовал себя в Гринфилд-Виллидж как дома. Он родился в мире дорог и бордюров, заборов и ставней. Ему были привычны окна и канавы. На ветру хлопал краем мусорный пакет в урне — то Эллису махал старый друг. Даже ботинки, ступая по асфальту, шептали о доме и машинах, пластиковых бутылках и мобильных телефонах. Эллис снова путешествовал во времени, через столетия, отчего у него кружилась голова. Казалось, будто он наконец проснулся в своей уютной эпохе. Звуки, образы — всё вокруг было куда понятнее, чем мир, где межпространственные двери вели в литосферу Земли, а эфемерные голоса варили из щебня дешёвый магазинный кофе. Ещё минуту-другую, и Эллис поверил бы, что ему всё только приснилось, если бы рядом не шёл этот удивительный человек в котелке, серебристом жилете и брюках в узкую полоску.

По словам посредника, координаты, которые им дала Глас лже-Пола, указывали на ферму Файрстоунов в северо-западной части городка. Эллис согласился, что осторожность не повредит, и они решили не открывать портал прямо на ферму, а дойти до неё по тенистым аллеям, запечатлевшим эпоху промышленной революции. Эллис заметил, как Пакс обвёл взглядом старые дома и с любопытством посмотрел на него. Вопрос был очевиден: «Как только люди жили в таких условиях?» Эллис задавался им сам, когда смотрел документальные фильмы про руины Помпеев или Древний Египет.

Они миновали веломастерскую братьев Райт и лабораторию Эдисона. Срезали через квартал ремесленников мимо гончарной и стекольной мастерских, мельницы и типографии и наконец вышли к ферме Файрстоунов. Щебневая дорога вела к двухэтажному домику из красного кирпича с зелёной деревянной крышей, двумя трубами, гостеприимной верандой и аккуратным белым заборчиком. То был добротный дом, отражавший в себе ценности прошлого и американскую целеустремлённость. Здесь вырос в середине XIX века Гарви Файрстоун, шинный магнат, правда, изначально дом находился в Огайо, а позже Форд перевёз его в свой городок в Дирборне. После тщательной реставрации дом выглядел в точности как в 1885 году, но не просто служил для экскурсий: участок был фермой, на которой работали даже в то время, когда Эллис впервые посещал музей две тысячи лет назад со своим классом. И сейчас, приближаясь к дому, он увидел коров, овец и лошадей на пастбищах по обе стороны дороги. А с ними и людей.

Он насчитал пятерых. Справа один закидывал вилами сено в загон для лошадей. Ещё двое, перегонявшие коров, закричали: «Мон босс! Мон босс!» Четвёртый открыл дверь дома, выглянул наружу и вернулся обратно. Пятый — приземистый мужчина — сидел в кресле-качалке, поскрипывая досками веранды, и разглядывал Эллиса с Паксом. В соломенной шляпе и чёрных штанах с подтяжками он походил на амиша. Расстёгнутая рубашка открывала смуглую грудь с седыми волосами. Амиш вытянул босые ноги и отхлебнул чай из стакана.

— Ну я не я, если это не мистер Роджерс. Рад тебя видеть, старина.

Эллис застыл, не веря своим глазам. Длинная седая шевелюра, борода до груди: казалось, его встретил вышедший на пенсию Санта-Клаус. Но у Эллиса не было никаких сомнений — на веранде сидел его старый друг, Уоррен Экард. Не считая мессианской причёски и парочки новых морщин вокруг глаз, Уоррен выглядел замечательно. Жир, наросший после школы, исчез без следа. Вместо люкс-пакета с беременным животом, складками на боках и бледной грудью второго размера Уоррен приобрёл спорт-комплект: рельефные мышцы и карибский загар.

— Уоррен? — едва выговорил Эллис.

Пакс остановился рядом во вполне понятном замешательстве.

— Не ожидал меня снова увидеть, а? — усмехнулся Уоррен c кривой ухмылкой. — Думал, буду гнить в одной могиле с остальными, да? Почти, дружище, почти угадал. Ну ты меня удивил. Я тебя уже несколько лет жду. А ты, поди, только сейчас тут объявился?

— Ну да.

Уоррен с укором покачал головой, как поступал в прошлом, когда видел уже немолодую женщину в подростковом наряде.

— Ну дела. Я-то тут уже три года.

— Кто вы? — спросил Пакс.

— Извини, — опомнился Эллис. — Пакс, это Уоррен Экард, мой старый друг. Мы выросли вместе.

— В школе познакомились. Ты знаешь, что такое школа… Пакс, да?

— Образовательное учреждение?

— Почти. Школа — это место, где убивают мечты.

— Уоррен, как ты сюда попал?

— С твоей, Эллис, помощью — и с твоими чертежами машины времени. Помнишь тот вечер у Брэди? Должен, для тебя же всего пару дней прошло, да? Я сохранил твои расчёты — кинул их тогда в бардачок Бьюика. Когда ты пропал, детективы с собаками весь твой дом обнюхали. Пегги понять не могла, то ли ты наложил на себя руки, то ли просто подался в бега. Никто так и не узнал, что случилось. Кроме меня. Я сразу понял, едва заглянул в твой гараж и увидел все эти кабели и тот постер с «Семёркой Меркурий». Он ещё у тебя в спальне висел, когда мы учились. Ну я и решил: либо ты справился, либо ненароком прикончил себя — что так, что эдак, ясно было, что тебя уже никто не найдёт.

Снова открылась дверь, и Эллис увидел за сеткой от насекомых чьё-то любопытное лицо.

— Эй, Ял, — бросил Уоррен через плечо. — Принеси-ка чаю добрым господам. — Он подобрал ноги, чтобы пропустить их. — Поднимайтесь, садитесь в тенёчке. Днём нынче жарко.

Эллис снял с плеч рюкзак, поднялся по истёртым ступеням на крыльцо и придвинул второе кресло-качалку, чувствуя себя так, словно очутился на Диком Западе. «Принеси чаю добрым господам?» Уоррен будто стал героем вестерна. И он ведь в жизни чая не пил. Уоррен полвека заправлялся чёрным кофе и американским пивом, изредка балуя себя стопкой виски, когда на то были деньги.

— Осторожней. — Уоррен махнул рукой в сторону его кресла-качалки. — Оно без ступора. Если слишком сильно качнёшься, полетишь вверх тормашками. Уж поверь, по себе знаю.

Пакс поднялся на веранду, но не сел, а скованно замер справа от Эллиса.

— А ты что, не присядешь? — спросил Уоррен.

— Нет, — ответил посредник.

— Славный прикид. — Уоррен качнул в его сторону стаканом. — Под стать ферме. Ну, точнее городку: по главной аллее раньше гуляли всякие снобы в таких же костюмчиках, с тросточками и зонтиками. А мы тут, на огородном рубеже, не боимся под дождём промокнуть.

Эллис ожидал услышать от Пакса, что он любит дождь, но тот оставался удивительно молчалив.

Из дома вышел Ял, неся два стакана золотистого чая с листочками мяты.

— Безо льда, — извинился Уоррен. — Очень холодильника не хватает, но ко всему привыкаешь. Я пробовал наколоть топором лёд на пруду, но до лета он не дотянул. Декс говорит, нужен большой объём. Раньше его хранили в здоровых ледниках, обсыпали опилками и сеном — так он дольше не тает.