Владислав Чупрасов - Идущие за горизонт

С февраля по май корабль простаивал, пришвартованный, впаянный в бок гигантской базы, вместившей в себя сотни экипажей со всех уголков Империи. Команда «Звезды Севера», значительно поредевшая после последней бойни у богами забытой планетки Саас, завершившей войну, откровенно скучала все этим месяцы. Именно поэтому приказ командира подготовиться к вылету был принят с восторгом. Около недели заняли сборы, комплектация пайка и запасов топлива.

По расчетам местных навигаторов, до дома они должны были добраться к сентябрю. Райдал-Маунт, подмигнув командиру, пообещал проложить такой путь, по которому они прибудут домой уже к концу июля. Ему посулили баррель выпивки, и дело пошло быстрее. В середине мая погрузка закончилась (сверху поступила просьба тихо доставить до таможенного порта некий груз), и двигатели ласково загудели, а пол завибрировал под ногами команды.

— Капитан. — в главную рубку степенно вошел зам, вскинув руку в приветственном взмахе. Другой рукой он прижимал в груди свой шлем.

Даже задумчивость его шага и мягкость появления не отменила всей бесцеремонности поступка. Лукас Айнек отвернулся от приборов и выразительно изогнул бровь.

Впрочем, он не додумался поднять полупрозрачный щиток, который исказил все черты лица. Пришлось озвучить:

— Ну?

— Ребята собираются в главном помещении, тебя зовут.

— Зачем?

— Байки травить, как обычно, — Матфей Брожек пожал плечами, как будто это было что-то само собой разумеющееся. — Давай, через полчаса ждем тебя на втором уровне. И, развернувшись, вышел. Он знал, что Лукас все равно придет, поморщится, похмыкает скептично, но явится, чтобы поучаствовать в беседе по душам. Когда ты в пути целые месяцы, а вокруг только команда и персонал корабля, волей-неволей привязываешься к первым и привыкаешь ко вторым. Даже если ты такой замкнутый человек, как капитан. В главной рубке были навалены свернутые матрасы, мягкие, пружинистые, как мясные рулетики на завтрак — это сравнение однажды привел техник Альк Назье, чем поверг всех в ступор: мясо давно уже никто не ел. Альк сидел на своем любимом месте, обхватив ногами мат и прислонившись спиной к стене, и вещал. Идея собраться всем вместе принадлежала как раз ему, так что капрал считал себя ответственным за это сборище, вот и начал беседу первым. Он всегда умудрялся много говорить, но никогда ничего нового о себе не рассказывал. Все, даже его лучший друг и напарник Симон Стенбейк, знали о нем очень мало, будто жизнь парня началась только после его поступления на флот.

— Я хотел бы, когда вернусь, открыть тир, завести семью и обзавестись потомством, — судя по довольной ухмылке, Альк хитрил: вот так всегда, посмеявшись, никто больше не стал допытываться от него ответа.

— А я хочу вернуться в Академию, — Симон вытянулся рядом; он смотрел в совершенно гладкий потолок и мечтал о чем-то своем.

Причем, совершенно не факт, что мысли в его сознании были хоть немного связаны с тем, что он говорил. — Возьму второй язык, получу доцента… Симон до поступления на флот изучал древние редкие языки в Академии Наук и даже подавал надежды. Потом, правда, грянула война, и надежды быстро расщепились на атомы и канули в межзвездное пространство. Его отца тоже призвали, а тот возьми да и пропади — вместе со всем экипажем корабля, что был найден спустя год на окраинах Империи.

— Да кому твои языки нужны? — перебил второго техника Райдал-Маунт, чем чрезвычайно уязвил парня. Сам навигатор был единственным членом экипажа, к которому был применим эпитет «странный»: больше двух метров роста, с узкими плечами и длинными руками, он вызывал только смех. Райдала призвали служить с забытой цивилизацией планетки, где бытовал натуральный обмен и не было никаких ценностей. Так что факт того, что в армии платили, привел его в неописуемый восторг. Да, навигатор чертовски любил деньги, и все знали об этой его маленькой слабости (которая частенько перерастала в большую проблему), не уставая подтрунивать.

— Катился бы ты на свою планету, Райд, — огрызнулся Симон. — Будешь и дальше менять надой коров на бидон ирийского виски. Они бы, наверное, еще бы и подрались, если бы у Райдал-Маунта не было такое хорошее настроение: он крутился на единственном стуле в помещении и чувствовал себя воистину счастливым гуманоидом — им всем выдали щедрые увольнительные, присовокупив которые к собственным сбережениям, он планировал стать обеспеченным членом общества на ближайшие полгода. На выпад он ни капли не обиделся: ухмыльнулся довольно и открыто и парировал:

— Не завидуй. Встретимся лет через пять и сравним заработок преподавателя древних языков в Академии и преуспевающего предпринимателя, известного на всей планете. Угадай, кто будет в выигрыше?

— Да ну, — перебил его вошедший Матфей. За ним следовал Лукас. — Это все лишняя трата денег и сил. Ты и недели не выдержишь на Талиане, спорим? Наше созвездие не приспособлено для коммерции, запомни это. Он вытащил из крепления флягу, поболтал ею и откупорил герметичную крышку.

— Я вернусь домой, навещу родителей и снова в пункт призыва — продлить контракт на пятнадцать лет.

— Хочешь сделать карьеру? — скептично отозвался капитан. Он вообще настороженно относился к карьеристам, хотя сам служил на флоте далеко не первый год.

— Конечно, — совершенно серьезно кивнул его зам. — Я планирую бороздить просторы вселенной под твоим началом еще лет пять, а потом убью тебя и стану капитаном. Как тебе идея? Капитан Айнек фыркнул и занял место в глубоком полукруглом кресле с очень высокими подлокотниками. Матфей подтащил свернутый матрас, облокотился на капитанское кресло и собрался хорошенько вздремнуть.

Он вообще почти все время, что корабль шел через пространство, предпочитал посвящать старому доброму сну. Общий разговор сам собой утих, разбившись на локальные очаги бесед: часть, занятая капитаном и его замом, поместилась в полудрему, о чем-то спорили техники, навигатор за ними увлеченно наблюдал, но быстро погрузился в созерцание карт. Дверь со скрипом отъехала, и первым вошел Филипп Маклэн. Он смотрел прямо перед собой и все порывался потереть глаза, сильно покрасневшие в уголках. От этого его удержал протиснувшийся следом Паоло Дрейк. Он предупреждающе положил руку на сгиб локтя связиста и нравоучительно проговорил:

— Не надо тереть. К вечеру пройдет само и зрение восстановится, — судя по тону, повторял он это не в первый раз. Филипп бросил на него раздраженный взгляд и дернул локтем: он очень не любил, когда кто-то пытался его чему-то учить. А мягко картавящий Дрейк занимался этим регулярно — впрочем, от него, как от единственного медика на команду, доставалось всем, даже капитану.