Дмитрий Градинар - Настоящая фантастика – 2016 (сборник)

Из аспирантуры вылетела в тот же день. Из общаги – на следующий. Три дня ютилась у подруги и ревела. А на четвертый день ей позвонил Измайлов, представился и сказал:

– Мне нужны талантливые, перспективные математики для участия в заведомо сумасшедших проектах. С аспирантурой и общежитием помогу. Деньгами не обижу. Буду рад, если вы присоединитесь к нашей команде.

Счастье. Катарсис. Нирвана.

Ответить толком ничего не могла, ревела, визжала в трубку, носом шмыгала да сопли ладонью вытирала.

А теперь сидит лебедушкой в белом костюмчике, как на заказ пошитом, и ухом не ведет, когда девчонки сплетничают: «Слышь, Оль, твой-то никак не успокоится, уже третью секретаршу сменил, а все тебя поминает».

И так было почти с каждой. Измайлов подбирал тех, кого со скандалом выгоняли из математической науки, тех, кто не побоялся пойти против зарвавшейся системы, против именитых самодуров и оказаться на улице.

– Чаю хотите?

Хьюстон, у нас проблемы. Вы бы лучше еще немного посплетничали.

– Ира? – спросил я вставая.

Платье у нее, конечно, скромное, но…

– Все верно! Ира Глагольцева. Математик и программист. Будете чай?

Откуда столько радости? Глаза блестят. Приятная улыбка.

– Не откажусь.

– Белый, зеленый, черный, матэ, ройбуш, каркаде?

Она что, флиртует со мной?

– Ройбуш подойдет.

– Вам сюда принести или пойдете со мной на кухню? У нас там свежая выпечка есть. Составите компанию?

Определенно, флиртует!

– С удовольствием!

Кухонька – мое почтение! Я бы в такой жил и не тужил. Площадь – не меньше пятнадцати метров. Четыре больших стола свободно умещаются. Со стульями. Над раковиной и рабочей столешницей фигурная плитка. Выше – резной шкафчик и деревянные полки. Все блестит, все сверкает. Вместо кулера – два больших фильтра-кувшина и два дисковых чайника. Над электроплитой – белая вытяжка. Микроволновки, разумеется, нет. Вредно. Зато есть высоченный холодильник.

Неплохо для обеденных перерывов.

– Чего замерли? Садитесь куда пожелаете. – Ира показала широким жестом на все четыре стола сразу.

Я кивнул и сел за ближайший.

Ира надела фартук, сполоснула чайник, налила в него воды из кувшина и включила. На ужин даже приглашать не пришлось. Прямо в институте свидание устроилось.

Пока чайник шумел и собирался закипеть, Ира поставила передо мной на кремовую льняную скатерть сначала две тарелки с выпечкой, потом блюдца с чашками и насыпала ройбуш в стеклянный заварник.

Принимают по высшему разряду.

– Ирочка, можно было прямо в чашки насыпать.

– Можно.

Я почему-то растерялся. Хотел было сказать что-то вроде: «много чести», «лишние церемонии», «давайте по-простому», но промолчал. Слова в горле застряли.

А Ира все металась между мной и собственно кухней. То к холодильнику за вареньем, то к шкафчику за медом, то к полочкам за сахаром. Так и крутилась вьюном, пока чайник не закипел. Я ее платьишко со всех сторон разглядел. И колготки с туфельками. И руки. Никакого кольца не наблюдалось. Математика незаметно выветрилась у меня из головы. Про задание я еще что-то помнил, но весьма расплывчато…

– Вы не пугайтесь, что я вас так внаглую увела, – проворковала Ира. – Ничего личного. Просто я сегодня дежурная: на мне уборка, посуда и развлечение гостей.

– Значит, повинность? И совсем ничего личного? Вот это пугает.

– Обычное гостеприимство. Мне не в тягость. Держите, брючки прикрыть. – Она протянула мне тканевую салфетку и налила кипяток в заварник.

Сейчас сядет напротив; будет смотреть на меня.

Что там обычно говорят на первом свидании?

Села.

Смотрит.

Хорошенькая.

Дело не в красивом платье, не в стройных ножках и даже не в очаровательной улыбке. Меня опьянили доброта и забота. Откуда вдруг у математика такое отношение к случайному журналисту? Приказ начальника, повинность? Угу. Знаем мы, как эти приказы исполняются.

А я даже стульчик ей отодвинуть не успел. Не сориентировался поухаживать. Да и как бы это смотрелось? Ухаживают сейчас за мной.

– О чем вы думаете, Дмитрий?

Я огляделся.

– Странно у вас тут. Будто не офис, а большая квартира, не коллектив, а семья.

– Это очень похоже на правду. Семен Михайлович нам как отец родной. Он…

Три минуты я слушал оду в честь Семена Михайловича.

Наконец Ира разлила ройбуш по чашкам.

– Берите, не стесняйтесь. – Она пододвинула ко мне тарелки. – Все на сливочном масле. Никакого маргарина, а значит, никаких отложений в сосудах. Спецзаказ из кондитерского цеха. Свежайшее. А вот эти треугольные – с тунцом. Для мозга полезно. Семен Михайлович – сторонник здорового питания. И нам травиться не позволяет.

– Хороший начальник. Вы можете вот так вот свободно пойти на кухню – попить чай?

– Разумеется. Это же не концлагерь. Мы свободные люди.

– И никаких финансовых вычетов?

– Еще чего! Финансовые вычеты практикуют европейские и американские компании, а вы попали в русский научный институт. Перерывы на туалет и чай не нормированы. Вы пейте, пейте. Семен Михайлович нам доверяет. Даже за опоздания не ругает. Все-таки Москва. Сюда ж многие из области на электричках едут.

– Что, вообще никаких запретов?

– Курить нельзя. Но это не проблема. Вместо перекуров – чай. И никакого алкоголя. Семен Михайлович сам не пьет, не курит и нам не позволяет.

– Вот как? Семен Михайлович не употребляет алкоголь?

– Категорический противник! Ни разу не видела его пьяным или с алкоголем в руках.

Я глотнул ройбуш и откусил пирожок с тунцом.

Странно. Кто же меня на пороге уговаривал распить французский коньяк?! Вот тебе и глубоко порядочный человек! Какие еще скелеты мы прячем в шкафу?

– А корпоративы?

– Вода, соки, чай, выпечка. Нам нужно мозги беречь. Мы же ученые!

– Понятно.

Наверное, мое «понятно» прозвучало несколько двусмысленно. Может быть, расслабившись, я не уследил за мимикой. Настроение Иры резко изменилось. От наметившейся симпатии не осталось и следа. Улыбка исчезла. Между нами выросла ледяная стена.

Свидание закончилось.

– А вы тоже грязные гадости про нас напишете? – настороженно спросила она.

– Честно говоря, не планировал. Откуда такое беспокойство?

– Все пишут.

– Грязные гадости?

– В последней статье такое было: «Старый развратник на государственные деньги завел себе шикарный цветник и ни в чем себе не отказывает». Разве это…

Я прыснул. Сдержать смех не получилось. Прорвало. Пришлось закрыть рот ладонью, чтобы хоть как-то соблюсти приличия.

– «Шикарный цветник» – это сильно. Ха-ха. Тут я коллегу понимаю. Извините. Ха-ха! – И снова меня накрыл приступ смеха. – Вот так вот сидел, пил чай с плюшками, ха-ха, и потом гадости написал?