Шэрон Кендрик - Растопить ледяное сердце

– Спасибо, Лукас.

– Не за что. Провожу тебя до комнаты.

– Но…

– Повторяю еще раз. Я настаиваю, – оборвал он.

«На чем еще он будет настаивать?» – подумала Джессика в отчаянии, когда дверь лифта закрылась, отгородив их от внешнего мира.

Джессика пыталась отвести взгляд от скульптурно вылепленного, красивого лица. В лифте она ощущала себя как в тесной клетке. Между ними не было стола, как в ресторане. Лукас стоял слишком близко и одновременно слишком далеко. Она чувствовала жар его тела и, закрыв глаза, вдыхала неповторимый аромат цитруса с оттенком терпких специй и откровенно эротический запах мужского тела, уносивший ее в прошлое. Она вспомнила, сколько удовольствия Лукас доставлял ей жадными и нежными поцелуями, как глубоко проникал в нее: первый раз больно, а потом погружая в райское блаженство.

Слышал ли он, что ее дыхание участилось, хоть она старалась контролировать его? У Лукаса всегда был чуткий слух, интуиция, проницательность, что делало его прекрасным телохранителем и потрясающим любовником.

Вдруг Джессика пожалела о том, что он ни разу не дотронулся до нее. Любой на его месте расцеловал бы в обе щеки, когда она появилась на пороге офиса: этого требовало элементарное правило вежливости, и не важно, что человек испытывает при этом. Но Лукас не был вежливым или воспитанным, не так ли? Под дорогим костюмом и лоском, который приходит с богатством, Лукас оставался тем, кем был всегда: грубым, неотесанным мужиком с зашкаливающим тестостероном. Но он умело прикидывался, не подавая виду. Лукас отказывался изображать неандертальца из ее эротических фантазий, не пытался взять ее прямо в лифте, прижав к стене, как часто делал это раньше.

Догадывается ли он, о чем она думает и чего жаждет? Почему он смотрит на нее с насмешливой полуулыбкой, пряча сексуальный голод, разгорающийся в глубине черных глаз?

Джессика молилась, чтобы лифт скорее остановился на ее этаже, но в то же время хотела, чтобы он двигался вечно, а они оставались запертыми в тесном пространстве, пока один из них не сделает первый шаг.

Чем она выдала себя? Какое движение раскрыло внутреннюю борьбу? Может, она покачнулась или резко вздохнула, словно проталкивая воздух в легкие.

– Ох, – сказал он медленно, разрывая напряженную тишину, будто отвечая на ее вопрос. – Так вот в чем дело, правда?

Лукас наклонился и взял в ладони ее подбородок, лениво проводя большим пальцем по задрожавшим губам. Одно только прикосновение подействовало на Джессику как электрический разряд, и она вздрогнула. Сердце бешено заколотилось, когда Лукас вложил палец в ее полуоткрытые губы. У нее не было сил протестовать и сопротивляться. «Собака Павлова», – подумала она беспомощно, заметив, что Лукас все еще насмешливо улыбается. Ее губы сомкнулись вокруг его пальца, и одновременно она закрыла глаза. Джессика не знала, чего боялась больше: увидеть издевку в его глазах или позволить ему догадаться о ее горечи и сожалении. «Поцелуй меня, – безмолвно молила она, – утоли мою боль, просто поцелуй меня».

– Открой глаза, Джесс.

Неохотно она подняла ресницы и встретила твердый, пронзительный взгляд.

– Хочешь, чтобы я поцеловал тебя? – спросил он и медленно, так что она почти застонала, убрал палец с губ.

Возможно, он прочитал ее мысли или она неосторожно произнесла что-то вслух? Джессика неуверенно кивнула в знак согласия.

– Тогда попроси, только нежно, а я, так и быть, подумаю.

Унизительное предложение придало ей силы. Она яростно сверкнула глазами. Она не обязана выполнять его капризы, напомнила себе Джессика.

– Не стоит играть со мной в эти игры, Лукас.

– Я думал, игры по твоей части.

– Пошел к черту!

И тут он поцеловал ее, с легким смешком прижимая к твердому, мускулистому телу, отчего она потеряла всякую способность сопротивляться. Джессика думала только о том, какой он сильный и как хорошо снова оказаться в кольце его рук, в тепле, в безопасности… Но о какой безопасности можно мечтать, если она с трудом сдержала стон наслаждения, когда его ладони скользнули по груди? Жаждавшие прикосновений набухшие соски словно предупреждали о грозящей опасности.

Лифт резко остановился. Лукас оторвался от ее губ, и Джессика едва не застонала от разочарования. Судя по затуманенному взгляду, поцелуй потряс его, однако эротическая эйфория на лице быстро сменилась холодным, оценивающим выражением. На секунду Джессике показалось, что Лукас готов нажать кнопку лифта и отправить его вниз, откуда они приехали. Она представила, что весь вечер они будут кататься вверх-вниз в кабине, олицетворяющей крошечный, замкнутый, безопасный мир, свободный от правил и предрассудков.

Она ошиблась. Он твердо держал палец на кнопке, не позволяя дверям закрыться, и сверлил ее взглядом черных глаз.

– Так что?

– О чем ты? – спросила Джессика, чтобы выиграть время.

– Пригласишь меня в номер?

Каждая клеточка ее тела умоляла ответить «да». Если она впустит его, случится то, о чем она мечтала больше всего на свете. Джессика точно знала, как это будет. Его взгляд говорил о том, что все произойдет очень быстро. Он нетерпеливо сорвет с нее платье и влажные трусики. Она почти слышала звук разъезжающейся молнии на его брюках. Пальцы свербило от желания снова прикоснуться к твердому шелковистому жезлу, гладить и ласкать, пока она не услышит, как Лукас стонет от наслаждения.

Кровь бурлила в венах от воспоминаний о первом интимном прикосновении к коже за секунду до того, как он войдет в нее. Джессике хотелось рыдать от безумного желания и отчаяния. Поймет ли он, что, кроме него, у нее не было любовников? Лукас – единственный, с кем она испытала сексуальную связь. Как бы он среагировал – засмеялся или надулся бы от гордости? Лукас единственный, кто пробуждал в сдержанной Джессике Картрайт непреодолимое вожделение.

Он предложил ей работу и не скрывал, что хочет заняться с ней сексом. Для таких, как Лукас, одно неизбежно влекло за собой другое. Настало время расплаты. Может, в этом нет ничего плохого? Переспав с ним, она сможет оценивать вещи более рационально. Возможно, она романтизировала его образ, ведь она была очень молода и впечатлительна, когда встретила его. Они живут в современном мире. Если Джессика избавится от наваждения, она сможет спать с кем захочет.

Она открыла рот, чтобы сказать «да», но что-то остановило ее. Джессика заметила выражение триумфа в его глазах. Она побледнела, представив, что, проснувшись утром, увидит Лукаса рядом с собой. Справится ли она с неизбежными последствиями такого поспешного шага? Вряд ли. Интимные отношения пугали ее, потому что грозили обернуться обидой и болью. Готова ли она добровольно причинить себе страдания?