Виталий Владимиров - Колония

- Как служба? Ведь устал, небось...

Сам усмехнулся, пробурчал небрежно:

- Там одного... решили... как вопрос.

Глава тридцать третья

Уехал Антон и увез наши новогодние поздравления всем род ным и знакомым, всем друзьям и сослуживцам. Здесь в любой писчебумажной лавке рядами стоят поздравительные открытки на любой вкус и манер, по любому случаю. Хочешь тещу поздравить с днем ангела - пожалуйста! Объясниться в любви? Нет проблем: "Розы на память посылаю тебе, они также теплы и нежны, как мои чувства к тебе, счастье - быть с тобой, счастливы мои розы, счастлив и я, если рядом ты." Сентиментально, но по сути верно, и великолепны полиграфически исполненные розы на хорошей бумаге. Что касается роз, то намного лучше :"Даже единственная роза может быть моим садом."

Есть и афоризмы сродни философским: "Подобно дереву каждый из нас должен найти место, где пустить корни и дать вырасти ветвям."

Астрологи прочили Новому году звездные войны, загрязнение окружающей среды, инфляцию, газовые отравления. Не надо быть провидцем, чтобы накаркать такое, но кто мог знать о Чернобыле, о столкновениях кораблей, крушении поездов и взрывах газопроводов? Словно град несчастий одно хуже другого обрушились на наше государство, вступившее в год семидесятилетия своего существования, и это было похоже на грозное предупреждения о необходимости скорых перемен.

На сей раз нас пригласили на новогодний прием в посольство - оказалось, что это нарядное, но довольно нудное мероприятие: по иллюминированному саду и ухоженным газонам бродили толпы советских колонистов со стаканами сладкой пепси в руках.

Новый год отпраздновали опять с Веховыми, гуляли, не торопясь, и незаметно пролетела ночь в разговорах, в чтении стихов, в песнях.

А через две недели меня вызвал секретарь торгпредского профбюро Константин Гриценко и сказал, что я включен в комиссию по разбору сигнала от члена профсоюза, читай, коммуниста Сусликова Михаила Владимировича.

Когда-то местные власти в рамках развития торговли и добрососедских отношений с Советским Союзом попросили оказать им такую услугу - прислать большую ЭВМ и использовать ее для обучения в университете. Идея была по-настоящему перспективной: для обученных нашим алгоритмам программистов естественно потребуются и советские компьютеры - открывался новый рынок.

ЭВМ прислали и не одну, оснастив ими все крупные учебные и научные центры, но поставить вычислительный комплекс - это одно, надо еще, чтобы он работал в условиях жары, влажности, всеядных насекомых и при безграмотном и безалаберном местном персонале. Значит, нужна бригада спецов. Прислали бригаду с Сибирского завода. Через два года приехала смена, и превратилась эта точка на карте мира для заводчан в заманчивую перспективу поездки за рубеж. Направляли уже не столько специалистов, сколько людей, добившихся желанного всеми правдами и неправдами.

Жила бригада в приморском, вернее, приокеанском Лонгбее, куда я ездил на семинар. Семьи бригадников с утра отвозили в английский клуб, где кучковались местные белые колонисты, где был бассейн с морской водой, напитки в баре и столики, если пожелаешь перекусить. Жизнь была дороговата, но большим подспорьем стали командировки по стране. Их распределял и определял их необходимость Бригадир. И по советскому обычаю каждый старался привезти из командировки Бригадиру или его супруге презент, дабы не быть обойденным в следующий раз в очереди на поездку.

По каким-то соображениям бригаду перевели в столицу, и кончилось членство в английском клубе с бассейном, и попал Бригадир в подчинение Евгению Гуляеву, работнику торгпредства. Гуляев, будучи человеком коммерческим, торговым, разобрался в отчетах по командировкам бригадников и составил график поездок в соответствии с производственной необходимостью. Бригадир затаился и ждал случая устроить бунт.

Бунт по-советски подобен бунту держащих пирамиду - нарушивших строй раздавливают стоящие сверху. И по какую сторону баррикад не находись, на них развивается один флаг. Красный.

Первым делом Бригадир перетянул на свою сторону Сусликова Михаила Владимировича, молодого человека лет двадцати восьми, тщедушного и невзрачного, но с большим апломбом. Сусликов был представителем министерства и занимал в треугольнике Бригадир (завод) - Гуляев (торгпредство) - Сусликов (министерство) промежуточное положение. Деньги на содержание Сусликова находились в смете, которой распоряжался Гуляев, и тут конфликт был неизбежен, потому что и здесь Гуляев вел себя как расчетливый коммерсант. Бригадир агитировал Сусликова за отделение от торгпредства, мотивируя это тем, что Гуляев пусть себе торгует, а Сусликов и Бригадир пусть обслуживают, но со своей сметой.

В один из январских солнечных дней состоялся традиционный международный матч по футболу. Встречались две великие команды - торгпредства и фирмы, поставляющей большие партии чая в Советский Союз. "Чайники" оплатили и аренду многотысячного стадиона, и спортивную форму, и прием после матча. Победили, разумеется, наши, иначе и быть не могло, какой же теленок станет кусать титьку с молоком.

А вот прием по случаю Указа был безалкогольным - разрешили только пивка. Оно лишь раззадорило мужские организмы, потерявшие сразу столько жидкости во время матча. Утолить жажду чем-то более существенным поехали к Гуляеву, у которого собралась половина футбольной команды.

Тут явился Бригадир и понял, что настал его звездный час.

Картинку, которую он застал, с полным правом можно было назвать "Пейзаж после битвы". Председатель месткома Гусаров могуче всхрапывал, развалившись в кресле, дружина его тоже поникла головами на стол, уставленный батареей бутылок, как в старые времена до Указа. Бригадир тут же съездил к Сусликову и послал его, как борзую по следу, в логово Гуляева.

Сусликов приехал якобы по служебным делам с женой Раисой, которая тоже была на стороне Бригадира. Гуляев не стал превращать "Пейзаж после битвы" в картину Репина "Не ждали", а пригласил Сусликова за стол, налил ему стакан и попытался в нем растворить назревавший конфликт.

- Давай выпьем, Сусликов, - предложил Гуляев. - За то, чтоб они сдохли.

Кого подразумевал Гуляев, было неясно, но тост носил общечеловеческий характер, тем не менее Сусликов отказался:

- Не пью и вам не советую. У вас нос красный, как у алкоголика.

- Не стесняйтесь, пьяницы, носа своего, он ведь с нашим знаменем цвета одного, - продекламировал Гуляев и насупился. - Зазнаешься, брат, брезгуешь... Я, конечно, знаю, что ты, Сусликов, внучатый племянник товарища Суслова, но и мы в шнурки не сморкаемся.

Гуляеву казалось, что он шутит, а Сусликов обиделся, встал и... поехал прямо к секретарю объединенного профкома, то есть к Генеральному партийному секретарю совколонии. А это ответственный шаг, который привел в движение огромные жернова Системы, имеющие страшное свойство - раз закрутились, то надо кого-то смолоть и безразлично кого, но надо.