Андрей Бельтюков - Обратный отсчет

«Может, пронесет», — подумал Ридан. Он увидел, как мужчина, в котором Орт признала бывшего командира сигнизационного отряда, подошел к стойке регистрации. Он что-то говорил служащей.

Очередь продвигалась. Их досмотр прошел без осложнений. До вылета оставался час.

— Скверно, — сказала Нина, усаживаясь рядом и подвигая ближе каталку. — Теперь я уверена, что и он меня узнал.

— Почему?

— Я встретила его взгляд — он наблюдал с эстакады.

— Ну и что? — Ридан поморщился. Орт установила его кресло возле урны, которая отчего-то пользовалась большой популярностью. К ней постоянно подбегали, словно то была единственная плевательница на весь аэропорт. — Ну и что? Горган нас не выдаст. Он не меньше меня боится быть узнанным. Так что плевать. — Ван покосился на урну.

— Нет, — сказала Орт недовольно. В том, что Горган обратил на них внимание, была доля и ее вины, и Нина злилась сама на себя. — Это нам нечего бояться за кордоном. Твои уголовные приключения…

— Я же просил!

— …никого там не волнуют. А Горган — член организации, признанной террористической. Он подлежит выдаче.

— Тогда и ты тоже.

— Возможно, но вряд ли. Трудно будет доказать. А Горган слишком заметен.

— К чему ты клонишь? — спросил Ридан, утомляясь ее многословием.

— Он что-то задумал. Он не рискнет лететь с нами, побоится, что мы его выдадим властям.

— Так пусть остается. Какое нам дело! Кстати, ты не можешь откатить меня подальше от этой штучки?

— Ты стал привередливым! Потерпи, — сказала она, отодвигая каталку. Не удивлюсь, если он отколет какой-нибудь номер.

Объявили посадку. После целого ряда сложных и неприятных операций Ридан наконец занял свое кресло возле иллюминатора. Орт — рядом, ближе к проходу.

Она внимательно шарила глазами по салону.

— Конспирация… — пробормотал Ридан, закрывая глаза. — Нет ни одного человека, который не понял бы, что ты кого-то ищешь.

— Вон, — прошептала Нина, не обращая внимания, — вон лысина торчит.

— О Боже, — простонал Ридан. Он вспотел и чувствовал сильную слабость. Кажется, вновь просыпалась боль. Ридан потянул из кармана платок, чтобы промокнуть лоб. Вместе с платком из кармана выпал какой-то предмет.

— Откуда это у тебя? — чужим голосом спросила Орт.

Ридан открыл глаза.

Нина держала в руках золотую черепашку на кожаном шнурке. Черепашку, которую дал ему Сервера. Ван совсем позабыл об этой безделушке.

— Откуда это у тебя?

В ее голосе слышалась боль и что-то еще, незнакомое.

— Сервера вручил. Там, в такси. Он хотел, чтобы я ее передал тебе.

— Почему ж ты… — Глаза Орт стали пустыми.

— Я подумал, это одна из его шуток. Прости.

По корпусу лайнера прошла вибрация. Послышался отдаленный звук разгоняемых турбин.

Нина быстро отстегнула привязной ремень.

— Ты что? — Ридан приподнялся.

— Летишь один.

— Что-что?

— Эта черепашка… это талисман одного человека… моего мужа. Он оказался у Серверы, значит… — Орт проглотила комок, — значит, этого человека нет в живых.

«Господи, — подумал Ридан, — о чем она говорит? Кого нет в живых? Какой еще, к черту, муж?!» — Ты свихнулась? — зашипел он, хватая ее за руку. — Сядь! Не выдумывай глупостей!

С невероятной быстротой Орт извлекла пистолет.

Поразительно, как удалось ей протащить оружие на борт. Она ткнула им Ридану в бок.

— Все. Пожалуйста, без сцен. Мой муж — Фресс. Этого никто не знал… кроме него, — глаза ее блеснули, и Ридан понял, что Нина имеет в виду Серверу.

— У нас были непростые отношения… Кроме того, в отряд не допускались родственники. А Фресс был там из-за меня… Сервера знал. Он шантажировал… Приходилось платить, особой платой… Я так и думала, я боялась. Я понимала, что он ненавидит Фресса…

Ее быстрый горячечный шепот ошеломил Ридана.

Он вдруг понял, что совершенно ее не знает.

— У нас были тяжелые споры, но я люблю… любила его. Даже когда была с тобой. Кончено. Я должна вернуться.

Хотелось кричать. Ван стиснул зубы. К чему вопросы — все было ясно.

По салону легко прошла стюардесса. Она улыбалась.

— Вы забыли пристегнуться, — сказала стюардесса, останавливаясь возле них.

Нина молча поднялась. Она отстранила стюардессу рукой, в которой был зажат пистолет.

Девушка отшатнулась. Она продолжала улыбаться, но в глазах ее метнулся испуг.

— Стой! — Ридан поднялся, не замечая всколыхнувшейся боли. — Я ведь не знал, что ты…

— Поздно! — закричала Орт. — Все поздно! Если не можешь решить сам, за тебя это всегда сделают другие! Пусти! — Она отпихнула стюардессу, пытавшуюся схватить ее руки.

На них оборачивались. Многие вскочили со своих кресел.

Орт бежала по проходу. Люк, выходящий на трап, был еще открыт. Возле него Нина остановилась, словно наткнувшись на невидимую стену. Она круто обернулась.

Ван глянул на нее и ужаснулся.

Орт двумя руками держала перед собой пистолет.

Она целилась в салон. Человек, которому через секунду предстояло умереть, понял свою судьбу. Он рванулся, надеясь еще что-то сделать.

Пуля поразила его в лоб.

Единственный, кто мог опознать Ридана, был мертв.

«Она сошла с ума…» — прошептал Ван. Он видел в иллюминатор, как Нина сбежала по трапу. Он следил глазами за ее фигуркой, когда она пересекала летное поле. Потом опустил веки.

Вот и все. Конец пути. А может быть, нет? Ведь самолет улетит рано или поздно… Но для него, Вана Ридана, скорее всего, будет уже поздно.

Он сидел не шевелясь, не раскрывая глаз, словно умерев. И вдруг неожиданная мысль поразила его. Она была очень проста, эта мысль, и странно, как до сих пор она не приходила ему в голову.

«Ведь все может повториться. Мы считали дэволюцию национальным злом. Но так ли? Карантинные меры не всесильны».

Ридан почувствовал, что вновь засыпает. Он был рад этому забытью, потому что оно спасало от такой боли, бороться с которой у него уже не было сил.