Ирина Ванка - Фантастические тетради

— Мидиан, не останавливайтесь! Идите вперед! Прошу вас, только вперед!

— Что случилось, профессор?

— Бахаут теряет вашу координату. Он поднял машину в стратосферу и просит не останавливаться, принять ее на посадке, а затем строго вертикально уйти к орбите. Поняли меня? Мидиан, когда вы останавливаетесь, он теряет вас на локаторе.

— Профессор! — успел крикнуть Мидиан, но связь прервалась. Желтый туман рассеивался, он снова брел по пустыне, опасаясь даже глядеть по сторонам. Брел вперед, словно полз по натянутому канату, не чувствуя времени и усталости, пока не услышал в наушнике родные сердцу посадочные сигналы машины.

Поднявшись к чистому небу, он увидел под собой огромную песчаную воронку диаметром с десяток километров. Скорость вращения этой «дыры» не поддавалась зрительному анализу. С верхней атмосферы она казалась плотной однородной массой вещества, ползущего в северные широты с пешеходной скоростью. А с орбиты Мидиан имел возможность любоваться великим множеством подобных образований, возникающих у экватора и угасающих на полюсах. Это зрелище заворожило его настолько, что все проблемы и ужасы пережитого остались далеко внизу. Только увидев биолога на пороге гаражного отсека, он осознал, что произошло нечто ужасное. И ужас происшедшего заключался отнюдь не в том, что его едва не засосало на дно пустыни, а в том, что единственный аппарат орбитальной связи был оставлен им накануне в шатре в нерабочем виде. Он старался даже не думать о том, каким образом Эфу удалось принять сообщение с борта станции. Эта мысль вышибала его из равновесия похлеще всяких стихий.

— Как ощущение? — с тревогой спросил Бахаут.

— Полный информационный сброс, — признался Мидиан, — хоть сейчас возвращайся в начальную школу. Наступил момент, когда я оказался не в состоянии понимать происходящее.

— Сейчас поймете.

Бахаут устроил его перед навигаторской панорамой и начал демонстрировать запись последних событий, увиденных им с орбиты.

— Вы спрашивали меня, откуда берутся аборигены на мертвой планете? Так вот, позвольте мне со всей ответственностью заявить, что они приходят сюда из другого времени. Возможно, из прошлого со сдвигом на полтора миллиона лет, если верить разнице химических анализов, взятых в урагане. Это ужасное природное явление сдвигает временные пласты и разводит их, искажая пространство реального времени. Мальчик вел вас, едва касаясь окружности кольца. Эффект сжатого пространства позволял покрывать одним шагом десятки километров. Вы же, друг мой, вторглись в самую сердцевину воронки, и я, потеряв ваш маяк, признаться, был напуган. Но вскоре понял, что этот процесс идет изнутри планетарного тела и слабеет по мере приближения к орбите. Альбианские аборигены отличаются от нас с вами, кроме всего прочего, еще и способностью улавливать приближение этих колец и определять направление вращения. Согласитесь, освоив этот «транспорт», они имеют право не изобретать колеса.

Растерянный астроном просматривал мутную запись своего героического похода, стараясь выделить из нее отдельные внятные куски.

— Не трудитесь, — сочувствовал ему биолог, — трансвременные записи именно так и должны мутнеть, а со временем они исчезнут. Никакая сила не заставит их фиксироваться дольше положенного срока. Из моих архивов пропадали даже записи биосканера. Это удивительное явление. Признайтесь, ни на что подобное мы с вами даже не рассчитывали. Вероятно, таким образом планета стабилизируется, выходя из циклического провала.

— Провал, по-вашему, это и есть сдвижка во времени?

— Еще и с деформацией пространства, — добавил биолог. — Так что не только астрофизики должны заниматься этой проблемой, но еще и хронологи. Возможно, когда-нибудь эти два научных направления сольются в единое именно ради изучения альбианского «урагана».

— Именно… — произнес Мидиан и замер, упершись пустым взглядом в муть, образовавшуюся на картинке панорамы.

— А главное, — заметил Бахаут, — вы можете не опасаться этих пресловутых богов. В нашем времени их просто не существует. Ментасфера чиста. Как бы вы ни относились к профессору, он все-таки оказался прав. И, между прочим, спас вам жизнь, когда я не смог связаться с вами с орбиты.

— С орбиты… — повторил Мидиан.

— Ну конечно. Мне пришлось выйти на связь с лагерем и попросить его ретранслировать…

— Связь… которая валяется в неисправном состоянии на моем рабочем столе посреди шатра. Связь, которая мертвее спящего профессора. Не знаю, Бахаут, что должно было произойти, чтобы она сработала.

При свете солнца, встав у края ямы, Мидиан не увидел дна. Он не увидел дна, даже опустив на глаза приближающую маску.

— Эф! — Крикнул он в пустоту, но тишина притаилась в глубине колодца. — Эф! Я знаю, что вы здесь. Прошу вас, не вынуждайте меня тащить вас силой.

Невнятное шебуршание послышалось в наушнике связи, и Мидиан открыл шлем, чтобы оценить глубину на звук. «Не иначе как рыли вдвоем», — подумал он и еще раз повторил призыв.

— Эф!

Он решил не отступать ни на шаг, пока не увидит бессовестные глаза профессора.

— Вы хотите поблагодарить меня за спасение, дорогой Мидиан? — услышал он из наушника.

— И за многое другое…

— Что это на вас снизошло, друг мой?

— Чувство благодарности, профессор. Не могу дождаться, когда снова увижу вас в лагере.

Долготерпением Мидиан от природы наделен не был. Поэтому запас дипломатических методов извлечения профессора из преисподней исчерпался моментально. Он вернулся в шатер только для того, чтобы из богатого арсенала биолога выбрать прибор, который вспугнет канавокопателей и выкурит их на поверхность. Солнце не успело завалиться за горизонт, как Мидиан, вооружившись магнитным манипулятором, готов был решительно действовать. Но встретил профессора. Перепачканный по уши, он появился из-за скалы в сопровождении такого же грязного двухголового чудовища.

— Я настоятельно вам рекомендую успокоительное, — начал издалека профессор, — что-то вы мне сегодня совсем не нравитесь.

Взяв себя в руки, Мидиан вернулся под купол шатра и сделал одно интересное наблюдение. Блок связи на столе был оставлен им в собранном виде. По внешнему виду только грамотный технарь мог догадаться, что прибор неисправен. Профессор не мог знать… Профессор, с его природной невосприимчивостью к техническому прогрессу, просто обязан был впасть в заблуждение и воспользоваться этой штукой как исправным транслятором.

— Еще раз позволю себе вас предостеречь от пользования радиоприборами, — сказал профессор, — ваша излишняя эмоциональность может навредить… — Но, встретив взгляд молодого человека, полный решимости и безрассудства, вмиг сменил тему. — Хорошо, хорошо. Допустим, я тоже не всегда был прав. То есть я хочу сказать, что мне, по-человечески, тоже позволительно иногда совершать необдуманные поступки. Дело, видите ли, в том, что вы, дорогой мой Мидиан, при всей вашей природной сообразительности и душевной отваге, не совсем ясно представляете себе, что есть ментасферная среда планеты. Если мне будет позволено…