Ирина Ванка - Секториум

Индер к нам не присоединился. Он метался по лаборатории в поисках мелкого, хрупкого предмета, о чем свидетельствовало особо бережное перекладывание склянок с препаратами. Ему было опять не до моих вопросов.

— Может, оно на пол упало? — предположила я.

Индер в ужасе опустился на четвереньки и начал шарить под столом. Добравшись до кушетки, он перевернул ее, и мне явилось диковинное зрелище, выплывшее из невидимой стороны бытия. Мне под ноги свалилась черная гусеница, на спине которой были изображены «Веселые Роджеры» из черепов и перекрестья костей ярко оранжевого цвета, словно намазанные масляной краской. На каждом сегменте туловища по «Веселому Роджеру».

— Ты сам ее покрасил? — удивилась я.

Индер заключил насекомое в стеклянную коробку.

— Я добавил мутирующий ген. Она окрасилась за двенадцать поколений. — Но мое удивление меньше не стало. — Ее подобрали вблизи трансформаторной будки, — добавил Индер.

— А бабочка? Как она будет выглядеть?

— Увидим.

— Когда?

— Когда придет срок. Хотя вам, землянам, на это смотреть не положено.

— А если уже видели, тогда что?

— Ничего.

Конечно, о природе субматерии Индер знал не хуже Веги и Адама. Знал да помалкивал. Отчего-то он решил, что человечеству такие знания навредят, и разубеждать его было пустой затеей. Индер был на редкость упрям.

— Ты всего лишь контактер, переводчик, — говорил он.

— Как я могу переводить, не понимая смысла происходящего?

— Все что надо тебе объяснят. Ты же землянин-переводчик. Землянин должен быть адаптирован к Земле. Если нахватаешься лишней информации, будет вред.

— Особенно, если информация поверхностна и бессистемна, — подтвердил Вега, уловив с порога последнюю фразу. — Сейчас тебе следует себя беречь.

— И больше бывать на солнце, — добавил Индер. — Лето на исходе, а она бледная…

— Скоро поедем к солнцу, — пообещал Вега. — Только сначала поработаем.

Он достал из бархатного футляра пять ржавых шурупов и вручил их мне.

— Сразу пять?

— Да. И постарайся успеть до наплыва абитуриентов.

Получить от шефа сразу пять шурупов было для меня знаком наивысшего доверия, которого только может удостоиться местный абориген. Даже Алена не получала больше двух штук за раз. Только потом я поняла, почему. До меня дошло, почему сотрудников конторы кидает в дрожь при виде бархатного футляра в руках у Веги. Эту черную работу каждый из нас получал в нагрузку, независимо от провинностей и заслуг. В углублении крестовины монтировался видеотранслятор. Ржавчина вокруг страховала прибор от мелких расхитителей. Шуруп всего-то на всего следовало прочно загнать в стену там, где шефу было интересно наблюдать землян; да так, чтобы он своим внешним видом не вызывал подозрений.

Студенческие аудитории шефа интересовали всегда. Залы, площади, людные места, кабины электропоездов. Научные лаборатории были объектом особого внимания, и шурупы к ним полагались особые, с детекторами, способными считывать не только изображение и звук, но также химические изменения в составе воздуха, электромагнитные колебания фона, излучение и прочие параметры, по которым можно восстановить процесс, происходящий, например, в ЭВМ какого-нибудь исследовательского института. Но высшим пилотажем считалось забить болт в обшивку орбитальной станции. Говорят, что нашим секторианским ребятам, имеющим космический допуск, это удавалось.

Моя задача была куда прозаичнее: обработать родной университет. Ввинтить шурупы без лишнего шума и свидетелей так, чтобы в последствии на прибор не была повешена куртка или наглядная агитация, как это часто случалось у Алены. Транслятор из крестовины должен был захватить максимальный участок. Поэтому шляпку следовало отбить под соответствующим углом, а затем созвониться с офисом, чтобы проверить качество картинки и звука.

Тонкостям этого ремесла меня обучил Володя. Он же научил меня грамотно пить водку, водить машину и «косить» от работы, когда поручения шефа застают в неудобный момент. Володя же дал мне специальную дрель, которая загоняла шурупы в любой материал мгновенно и относительно тихо. Не то чтобы совсем тихо. Со звуком внезапно упавшего стула. Разумеется, дрель не являлась исключительно человеческим достижением, но выглядела стандартно, и закон земного притяжения соблюдала старательно. Не с первой попытки мне удалось поднять ее рукой на нужную высоту. С этим прибором я отправилась на здание. В тот день я впервые почувствовала, что работаю на Секториум.

Забавное словечко, «Секториум», тоже придумал Володя, после того как сам попал сюда на работу. Самым анекдотичным образом из всех возможных. Сначала все увиденное он обозвал Сектой, но Вега, со своей филологической педантичностью, не уловил в этом слове адекватного смысла. Тогда термин был облагорожен суффиксом «ум» с почти буддийским подтекстом. На вопрос: «Кто такой есть Володя?» было принято отвечать: «Марсианин». На вопрос: «Есть ли жизнь на Марсе?» надо было отвечать: «Есть, но крайне неразумная». Они с Адамом оба были «марсианами», и кто из них в большей степени — неизвестно. Ходили слухи, что Володину матушку похищали инопланетяне. Сначала похитили, потом вернули. Эти слухи сам Володя и распускал, в обиде на пропащего отца. Официально на этот счет ничего неизвестно, только за Володей Сидюхиным с давних пор замечено странное свойство: стоит ему залить за кадык что-нибудь крепче кефира, ему всюду начинают мерещиться инопланетяне. В ужасных количествах, полчищами несусветными.

Тенденция наметилась еще в юные годы, когда Володя, вместо того, чтобы дергать девочек за косички, запоем читал фантастику и приводил в недоумение друзей рассказами о том, как знакомые гуманоиды катали его по Галактике на летающей «тарелке». Надо сказать, что и в зрелые годы Владимир Леонидович не образумился. Стоило ему заподозрить у собеседника интерес к теме внеземных цивилизаций, да еще под хорошую закуску, он не успокаивался, пока не классифицировал всех инопланетян по происхождению, внешнему облику и роду занятий. Случалось, поведение Володи становилось невыносимым. И его появление в офисе тому свидетельство. Дело было так:

Владимир Леонидович Сидюхин ехал с рабочей смены домой в маршрутном такси. Машина остановилась посреди пустыря. Зашли двое мужчин неприметной внешности, не по погоде легко одетые, похожие друг на друга. Поздоровались, передали деньги горстью, не считая, и устроились на заднем сидении. Володя, допустим, тоже не матерится, заходя в общественный транспорт, но здороваться с пассажирами — это уже перебор. Недолго думая, он подсел к незнакомцам.

— Я, — говорит, — все понял, но никому не скажу. Какое у вас задание? Вы из Нашей Галактики? Не, ну… в самом деле, мужики, я никогда не ошибаюсь. Произношение у вас правильное, но вы, я извиняюсь, первый раз к нам в командировку…