Ирина Ванка - Секториум

Честно сказать, я не верила легендам о его феноменальных способностях. Как можно перемножить в уме два пятизначных числа, да еще моментально, по одному только Мише известному алгоритму? Я умножила 5174 на 9238 (на большее не хватило строки калькулятора) и предложила Мише продемонстрировать это для меня. Не то, чтобы моментально, но в течение минуты он выдал результат: 47787412.

— А вот и нет! — сказала я, довольная собой. — Ошибочка в четвертой цифре. Не 8, а 9.

— Знаю, что девять, — согласился он. — Надо же было проверить, дурачишься ты или проверку мне заготовила?

По окончании школы Миша удивил общественность до крайнего предела, написав на два балла вступительное сочинение. К такому шоку не был готов даже институт. И, пока профессора бегали по министерству с нижайшей просьбой переэкзаменовки, в виде исключения, до абитуриента Галкина добрался военкомат. Идея откосить от учебы при помощи армии показалась одаренному оболтусу гениальной. Той же осенью он был призван, а спустя полтора года Вега нашел его в Пакистане. Какого черта Миша там делал, мне неясно, да и расспросить неудобно. У нас табу на разговоры с Мишей об Афганской войне. Ясно, что он туда попал, не смотря на то, что даже в армии его драгоценные мозги продолжали беречь. Как это случилось, никто не знает. Есть версия, что Ахмад Шах Масуд решил в одностороннем порядке выйти из международного договора о неприкосновенности личности рядового Галкина. Сам Миша, рассказывая о службе, вспоминал в основном о бизнес-контактах с местным населением. О том, как выменял «Шарп» на канистру с горючим, слитым, по всей видимости, с отечественной бронетехники. Из его рассказов складывалось впечатление, что это была вовсе не война, а увеселительный шоп-тур по рынкам ближнего зарубежья.

Одним словом, Мишины земные похождения закончились в яме на территории Пакистана. Вега достал его оттуда, пренебрегая мерами предосторожности. Миша был без сознания, нога гнила, развивалась гангрена, он доживал последние сутки. В таком состоянии его поместили в офисную лабораторию. Когда Миша открыл глаза, он увидел перед собой Индера в белой одежде, белый потолок, светлую комнату и решил, что попал в рай. То ли мусульманский, то ли христианский… но впервые после ранения он не почувствовал боли, а потому был уверен в своей кончине на все сто, но на всякий случай огляделся по сторонам. И себя оглядел, ради интереса. Как ни странно, тело в основном оказалось на месте, за исключением больной ноги. Нога, в общем-то, тоже не испарилась. Она лежала на соседнем столе под аппаратом искусственного кровотока, и Миша засомневался: если тело при нем, значит мучиться еще предстоит. Стало быть, это вовсе не рай, а самый настоящий предбанник ада. От этой догадки Мише стало худо.

— Чего это я? — произнес он вслух, и «архангел Индер» склонился у изголовья больного.

— Не волнуйся, — сказал он, — я ее приживлю после регенерации.

— Какой рации? — испугался Миша. — Со мной не было рации!

— Если нога тебя пугает, — предположил Индер, — я могу закрыть ее салфеткой.

— Кто меня пугает? Нога? — он приподнялся, чтобы убедиться, что этот сине-черный предмет действительно ужасен до безобразия на фоне райского интерьера. — Господи Иисусе, — простонал Миша. — Я видел зрелища пострашней.

На медицинском столе Миша пролежал еще некоторое время, затем был перенесен на офисный диван, где его угостили горячим кофе. Он внимательно выслушал Вегу, проанализировал информацию и глубоко задумался над предложением о сотрудничестве.

— Что будет, если я откажусь? — неожиданно спросил он.

— Будешь последним идиотом! — воскликнул Адам.

Вега был более сдержан:

— Память тебе чистить не будут, чтобы не нарушать логику событий, — ответил он. — Если хочешь, отправлю тебя на Запад, а там думай сам. В твоих обстоятельствах проблема с социумом не решается просто.

— За ногу и кофе, конечно, спасибо, — сказал Миша. — А насчет Запада я подумаю. Неплохая мысль.

Представляю, что тут началось. Вега с Адамом агитировали в две смены, выбиваясь из сил; разъясняли преимущества работы в Секториуме, обращали внимание на технические возможности и исследовательские перспективы. Им на смену приходили Петр с Олегом. Даже Индер отрывался от дел, чтобы добавить к сказанному пару веских аргументов. Миша не соглашался ни в какую.

— Поймите вы, — объяснял он. — То, что я могу сделать в науке, никто кроме меня не сделает. Если я сейчас откажусь от такой возможности, моя жизнь не будет иметь смысла.

О том, что Секториум тоже работает в интересах науки, Миша слышать не хотел.

— Это задача вашей цивилизации, — объяснял он непонятливым инопланетянам. — Вы должны решать ее сами. А я должен реализоваться здесь.

— Здесь ты будешь изобретать колеса! — возражал Вега. — Я же предлагаю тебе начать с принципиально иного уровня.

— Мой уровень, — упирался Миша, — определен моей цивилизацией. Никто за меня не изобретет для нее «колес». Вы найдете консультанта среди своих, а я не буду менять планы на жизнь.

— В этой жизни ты покойник! — выходил из себя шеф.

— Хорошо! Давай, я отработаю два года. Сколько тебе нужно? Хочешь, пять лет?

— После года я не имею права выпустить тебя в социум. Ты еще не учился, а твоя голова уже не столь полезна для человечества, сколь опасна. По логики вещей, ты вообще не должен был появиться на свет в этом веке.

— Это точно, — согласился Миша, — но для меня нет смысла в той работе, которую ты предлагаешь. И, раз уж я появился, почему бы ни принять это, как свершившийся факт?

Словом, одноногий солдатик крепко стоял на своем. Его нога была приведена в норму. Она выглядела как новая. Ее оставалось только «пришить», но Секториум все еще продолжал надеяться на чудо, поэтому всячески оттягивал момент, когда их надежда на светлое будущее сможет самостоятельно уковылять прочь. Да и Мише торопиться было некуда.

— Поставь-ка мне поближе вон то корыто, — попросил он однажды Индера.

«Корытом» был назван монитор секторианского компьютера. Индер засомневался.

— Пожалуйста… — попросил Миша. — Я только посмотрю. Трогать не буду.

Не знаю, кто кому подмигнул в тот момент, а кто взвалил на себя ответственность, только компьютер вдруг оказался целиком во власти недовербованного сотрудника. Кроме того, прессинг со стороны Секториума прекратился, и мимо Мишиной комнаты весь персонал отчего-то стал ходить на цыпочках.

Сутки напролет Миша самостоятельно осваивал машину. Он изучал возможности сигирийской техники, хмыкал и цокал языком. Иной раз так увлекался, что забывал поужинать. Никаких вопросов к окружающему миру у Миши не возникало. Все ответы он извлекал из компьютера опытным путем. Когда он расшифровал доступ к внешним радарам, Вега забеспокоился и впервые решил вмешаться.