Ирина Ванка - Секториум

— Не гуманнее было бы использовать «хлопушку»? — спросила я, но Миша только начал получать удовольствие, словно узнал себя двадцатилетней давности.

Думаю, он и вел бы себя точно также. Вкус у Анжелы не изменился, также как возраст и прическа. Освободиться ее избраннику не удалось. Из кабины в Мишин адрес полетел неистовый матерный каскад с угрозами. И снова в щели между побелевшими пальцами показалась натужная гримаса.

— Всю жизнь бы так… — блаженствовал Миша.

— Выруби его «хлопушкой», — просила я, — пожалуйста, не могу смотреть!

— Тратить заряд на такого урода? У меня последняя батарея. Контора свалит, где я ее запитаю?

Миша порылся в дипломате и вынул газовый баллончик. Дверь лифта закрылась надолго. На восьмой этаж пришлось подниматься пешком, под вой сирен и проклятья с улицы, которые с каждым этажом становились все тише.

— Успел захлопнуть, гад… — расстроился Миша, подергав за ручку дверь квартиры.

Он и извлек из чемодана гвоздодер, молоток и стамеску.

— Миша, подожди!

— Бронированная дверь, — сказал он, — надо рвать петли!

— Где твой лазерный резак? Ради бога!

— А где я его потом заряжу? Думаешь, он на вечном двигателе работает? У меня последний комплект батарей! На восемьдесят лет! А потом? Что я оставлю в наследство своим правнукам?

— Ты хочешь вырвать петли или дверь открыть? — спросил Имо, и Миша вспомнил о его присутствии.

— Давай, попробуй, — предложил он, отходя в сторону.

Имо взялся за ручку и вынул дверь с косяком, с металлическими накладками и куском штукатурки. При этом шума наделал меньше, чем гвоздодер, который Миша от удивления уронил на пол.

— Так? — спросил Имо.

Миша ворвался в прихожую. Имо вошел за ним. Тем же способом они вынесли дверь в комнате, где томилась Ксюха, вынесли Ксюху, сбежали по лестницы, прыгнули в такси и приказали водителю жать на газ.

Ксюха хохотала до слез и клялась, что за всю жизнь никто лучше Борисыча ее не смешил.

— Ну и манеры! — восклицала она. — Вы прямо как я в детстве! Предупредили бы, что красть будете, я бы на балкон вышла. Там через мусоропровод перелезть можно.

— Вы, ребята, как хотите, — предупредил водитель, — но ежели меня припрут, я расскажу все, что видел.

— О-кей! — согласился Миша. — Двойная такса плюс чаевые.

— Тройная, — поправил воитель, — плюс чаевые, плюс моральная неустойка. Наличными и прямо сейчас.

— Плюс пособие на лечение от слепоты и компенсация за амнезию, — обрадовался Миша и растопырил бумажник. — Приятно иметь дело с умным человеком.

Расплатившись, Миша забыл включить в смету лечение от глухоты. Он не мог дотерпеть до дома и допрашивал Ксю на заднем сидении автомобиля.

— Кому ты сбросила код? На Блазу или куда? Признавайся сейчас же, почему бесятся сиги? Сейчас же! Сию же минуту ты все расскажешь, иначе выпорю так, что спать будешь жопой к звездам!

Сначала Ксюха закатывалась от хохота, но, чем ближе к дому, тем меньше ей становилось смешно. Возле калитки она совсем примолкла и не захотела покинуть машину. Имо с Джоном ушли. Я ушла, но потом вернулась. Миша все еще капал девочке на мозги, описывал ее мрачное будущее, взывал к совести, грозил ремнем, шантажировал и подкупал. Короче, колол свое чадо, как мог, пока Ксюша не поняла, что отступать некуда: впереди тюрьма, позади тюрьма, посреди — отцовский ремень, который Миша мечтал применить с тех пор, как познакомился с Имо, но, будучи человеком гуманным по природе, все время откладывал.

— Ладно, — сказала она, — едем.

— Куда? — спросил водитель.

— Не ваше дело!

Конспиративным местом оказалась Ксюшина квартира, оккупированная ее бывшим любовником. Мы взошли на пятый этаж. Нас попросили не шуметь, не размахивать топорами, а скромно подождать у лестницы.

— Я отдам тебе это, — сказала Ксюша отцу. — Только потом разбирайся сам. За последствия я не отвечаю.

Мы ждали ее пять минут, прежде чем Миша встревожился. Потом подождали еще десять… Потом нажали кнопку звонка. Дверь оказалась не заперта. Мы вошли и увидели насмерть перепуганную молодую женщину.

— Где Ксения? — спросил Миша.

— Ушла. Она сказала, не запирать. Сказала, дверь ломать будут.

— Ушла с пятого этажа? — не поверил он, и стал проверять чуланы.

— Она ничего не сказала, — чуть не плакала женщина. — Открыла окно и ушла. Она всегда так делает. Она вообще… странная.

На подоконнике остался свежий след Ксюхиного тапка, вымазанного уличной грязью, а за окном висела широкая пожарная лестница, спускалась аж до самого тротуара. К лестнице, на уровне окна был прикреплен скотчем радиомаячок, который Миша незаметно сунул Ксюше в карман.

— Ты понял, как надо работать в разведке? — спросила я Мишу по дороге домой. — Сравни с тем, как работаешь ты. Уж наверняка, она придумала, куда спрятать код похитрее. Я бы на твоем месте не искала.

Миша не спорил. Он был сердит и задумчив.

Ксюху больше не видел никто, ни мать, ни отец, ни друзья с подругами. Ее не видели ни на улице, ни в университете, ни в кафе, где продавались ее любимые пирожки, и где Миша дежурил теперь неотступно. Он единственный не потерял надежду. Логика и здравый смысл Мише давно отказали. Интуиция его безбожно подвела, чувство меры утратилось, а критический самоанализ уступил место слепому авантюризму. Миша упорно стоял на своем и не понимал моих намерений переселиться на Блазу.

— Хочешь бросить меня здесь одного, да? — ворчал он, наблюдая, как я пакую коробки.

— Поедем вместе…

— А Ксюха? Что будет с ней?

— Приезжай с Ксюхой.

— Шеф не выпустит ее с Земли.

— Тогда тебе придется делать выбор.

— Между ней и тобой? — расстроился Миша. — Я так и знал! Нет! Что угодно, только не это. Ты не можешь так со мной поступить!

— Мне нечего делать на Земле, — ответила я. — На Блазе у меня дети. За Сириусом, опять же, присмотреть некому.

— Я знаю, к кому ты едешь! Зачем ты нужна детям? Они взрослые. Сириус тебя не узнает.

— Я чувствую вину перед ним.

— Во, дуреха бестолковая! Это он должен перед тобой извиняться. Он в жизни не извинился ни перед кем. Ты же знаешь, что мне нужна Блаза больше, чем тебе. Останься, пока я найду Ксюху. Потом я все устрою.

— На Земле мы не устроим ничего. Я нужна тебе там больше, чем здесь. — Миша сел верхом на коробку с посудой. — Пойми, здесь только Вега решает вопросы эмиграции, а там есть чиновники, перед которыми Ксюха еще не провинилась. Кто похлопочет, если не я?

— Я никуда тебя не пущу, — заявил Миша. — Хрен тебя получит Беспупович, — он показал дулю невидимому сопернику и надулся. — Так я тебя и отдал этому придурку. Ты ведь к нему удрать хочешь? Я тут распинаюсь, а вы ведь давно сговорились? Правильно, сговорились?