Кейт Лаумер - Берег динозавров [Империум. Берег динозавров. Всемирный пройдоха]

— За завтраком, а? — взревело лицо. — Придется тебе объясниться по этому поводу, дрянь!

— Алан! — вскричал Лафайет. — И ты тоже!

— Ты что хочешь этим сказать — тоже?

— Я имею в виду, я думал, что я один… Адоранна и я, то есть… конечно, я не понимаю до сих пор, что она… я имею в виду, что ты…

— Опять мне изменяла, да?

Длинная мускулистая рука, принадлежавшая небритому лицу, попыталась схватить девушку, но промахнулась, так как та с неожиданной живостью отпрыгнула в сторону и схватилась за сковородку.

— Только дотронься до меня, образина, и я растоплю тот жир, которым ты пользуешься вместо мозгов! — завизжала она.

— Ну, ну, спокойнее, Адоранна, — успокаивающе произнес Лафайет. — Сейчас не время для любовных ссор…

— Любовных! Ха! Если бы ты знал, чего только я натерпелась с этим ублюдком!

Она прервала свою речь, потому что в эту минуту предмет их обсуждений выскочил из кухни, чуть не сломав двери. Она быстро отскочила в сторону, потом размахнулась тяжелой чугунной сковородкой на длинной ручке и с грохотом опустила ее на его нечесаную голову. Сделав два шага на негнущихся ногах, он сел на стойку, и лицо его оказалось в шести дюймах от Лафайета.

— Так что тебе приготовить, парень? — пробормотал он и куда-то скользнул, исчезнув из поля зрения. Девушка отложила в сторону свое грозное оружие и одарила Лафайета раздраженным взглядом.

— Чего это тебе пришло в голову дразнить его? — требовательно спросила она.

Потом она нахмурилась и внимательно осмотрела его сверху вниз.

— Да и вообще, солнышко, я тебя не помню. Ты кто? Могу поспорить, что с тобой я вообще ему никогда не изменяла.

— Неужели не помнишь? — изумленно выдохнул Лафайет. — Я хочу сказать, не помнишь, что произошло? Как вы с Аланом попали в это свиное стойло? И Дафна — вы не видели Дафну?

— Даффи? Есть тут один такой бродяга, у которого не все дома — так он заходит и клянчит выпивку. Но я не видела его уже пару недель.

— Да не Даффи, а Дафна. Это девушка — моя жена. Она небольшого роста, но не очень маленькая, вы понимаете, что я хочу сказать, с хорошей фигуркой, таким приятным личиком, темными вьющимися волосами…

— Это мне подойдет, — раздался глубокий несвязный голос откуда-то с пола. — Только вот соображу, в какую сторону тут качается палуба…

Девушка опустила ногу на лицо Халка и толкнула, пробормотав:

— Проснись, битюг.

Затем она посмотрела на Лафайета, приподняв бровь, и чуть подняла свои волосы рукой сзади. Затем холодно спросила:

— У этой твоей дамы есть что-нибудь, него нет у меня?

— Адоранна! Я говорю о Дафне — графине — моей жене!

— Ах, ну, конечно, графине, что ж, по-правде говоря, солнышко, мы сейчас мало принимаем графинь. Мы слишком заняты, пересчитывая наши жемчуга, сам должен понимать. А теперь, если ты, конечно, не возражаешь, я должна втащить этот хлам обратно на кухню.

— Разрешите мне помочь вам, — быстро вызвался Лафайет.

— Да брось ты. Я и сама с ним управлюсь.

Лафайет поднялся и перегнулся через стойку, пытаясь рассмотреть упавшего шеф-повара.

— Но с ним все в порядке?

— С Халком? Его череп не пробить и подковой, даже если она будет на ноге у лошади.

Она схватила его за ноги и попятилась сквозь дверь кухни.

— Адоранна, подождите, послушайте меня, — позвал Лафайет, перебираясь через стойку.

— Я тебе уже сказала — меня зовут Свайхильда. Что это еще за Одер и Анна?

— Неужели вы действительно не помните? — Лафайет уставился на знакомое прекрасное лицо, так непривычно выпачканное копотью и жиром.

— Я тебе все честно говорю, милый. А теперь, если ты кончил валять дурака, выметайся отсюда — мне надо закрывать харчевню.

— Разве еще не рано?

Свайхильда подняла бровь.

— У тебя есть другие предложения?

— Мне надо поговорить с вами! — с отчаянием произнес Лафайет.

— Не бесплатно, — отрезала Свайхильда.

— С-сколько?

— По часам или всю ночь?

— Да мне надо всего несколько минут, чтобы объяснить, — о готовностью заговорил Лафайет. — Начнем с того…

— Подожди-ка минутку, — девушка бросила ноги Халка, — Сейчас, только переоденусь.

— Да у вас и так всё хорошо, — торопливо бросил Лафайет. — Так вот…

— Ты что, пытаешься научить меня моему ремеслу, незнакомец?

— Нет… то есть… Я вовсе не незнакомец! Мы знаем друг друга много лет! Неужели вы не помните нашей первой встречи на балу короля Горубля, когда я согласился убить дракона? На вас было голубое платье с жемчужным ожерельем, а на поводке вы держали тигренка…

— А… бедный ты мой сосуночек, — с внезапным сочувствием сказала Свайхильда, — у тебя просто немного шариков не хватает, да? Что же ты сразу по сказал? Послушай, — добавила она, — когда ты сказал, что хочешь поговорить, ты ведь действительно имел это в виду, а?

— Ну, конечно, а что же еще? Но слушайте же, Адоранна, я не знаю, что случилось — может быть, какое-нибудь постгипнотическое состояние — но я уверен, если вы постараетесь, то вспомните. Ну, попытайтесь же, подумайте: представьте себе большой розовый каменный дворец, кучу рыцарей и придворных дам в нарядных платьях, ваши комнаты в западном крыле, отделанные розовым и золотым, с видом на сады, веселые компании…

— Помедленнее, милый.

Свайхильда вынула из-под прилавка бутылку, выбрала два относительно чистых стакана из груды грязной посуды в раковине и налила две больших порции. Она подняла свой стакан и вздохнула.

— Твое здоровье, милый. Ты такой же псих, как пара танцующих белок, но уж больно складно у тебя получается, что верно, то верно.

Привычным движением кисти она опрокинула стаканчик. Лафайет отхлебнул из своего, поморщился от боли, потом проглотил все сразу. Свайхильда с сочувствием смотрела на его попытки отдышаться.

— Думается мне, жизнь сейчас такая, что любой тюфячок вроде тебя может свихнуться. Кстати, ты откуда? Уж явно не из этих мест. Слишком уж странно ты одет.

— Дело в том, — начал Лафайет и остановился. — Дело в том… я и сам не знаю, как это объяснить, — закончил он беспомощным голосом.

Внезапно он в полной мере ощутил боль от царапин и нытье в своих непривычно долго работавших мускулах, необходимость в хорошем обеде, горячей ванне и теплой постели.

Свайхильда потрепала его руку своей маленькой твердой ладошкой.

— Ну-ну, ни о чем не надо беспокоиться, малыш. Может, завтра все будет казаться тебе в другом свете, хоть я в этом и сомневаюсь, — добавила она опять своим резким деловым тоном.

Она снова налила себе стаканчик, осушила его и поставила на место, пристукнув ладонью.

— Ничего не будет лучше, пока этот старый козел Родольфо сидит в герцогском кресле.

Лафайет налил полный стакан и проглотил его содержимое одним глотком, даже не заметив этого.