Кейт Лаумер - Берег динозавров [Империум. Берег динозавров. Всемирный пройдоха]

Мы сидели за столиком в моей комнате и ели завтрак пиццу, запивая ее красным вином, таким дешевым, что даже местные нищие могли покупать его ежедневно.

— Те два человека, которые меня очень интересуют, родились где-то в Северной Италии около 1850 года, — сказал я Оливии, — В молодости они приехали в Рим, изучили инженерное дело и в 1893 году сделали свое главное открытие, которое дало Империуму средство перемещения по Сети.

— Надеюсь, что если Баум (не все ли равно мужчина это или женщина) смог здесь родиться и в девяностых годах написал в этом мире нечто подобное тому, что было написано в моем, то, может быть, Максони и Копини тоже существовали здесь, — закончил я.

Оливия слушала молча.

— Они, конечно, не смогли усовершенствовать привод МК так, чтобы можно было посредством него осуществлять полеты по Сети (а если да, то этот секрет умер с ними), но, возможно, подошли вплотную к решению этого вопроса. Может быть, они оставили что-нибудь, что я смог бы использовать для своего возвращения…

— Брайан, — разве ты не говорил мне, что все миры, расположенные вокруг твоей линии 0–0, опустошены и превращены в руины этими же силами? Не опасно ли экспериментировать с такими ужасными инструментами?

— Я довольно неплохой техник и неплохо разбирался в наших аппаратах, посредством которых мы путешествуем по мирам. Я знаю все их уязвимые места. Максони и Копини не знали, с чем они играют. Они натолкнулись на это силовое поле совершенно случайно.

— И, насколько я тебя поняла, почти 99 % всех вероятностных миров погибло именно из-за того, что они не умели управлять вызванными силами, но так ли?

— Да.

— Но если ты достаточно разбираешься в этих своих аппаратах, то тогда зачем тебе Максони и Копини?

— Дело в том, Оливия, что я не могу построить аппарат перемещения по Сети, так как не знаю конструкции основного генератора поля. Это особым образом (Каким?) намотанная катушка, являющаяся сердцем генератора поля. Я никогда не разбирался в ее устройстве. Может быть, если здесь окажутся Максони и Копини, и если они сделали те же случайные открытия, и если они вели записи, и если записи еще существуют, и если я смогу найти их…

Оливия рассмеялась.

— Дело в том, что если боги сделают так, что все эти «если» окажутся в твою пользу, тогда все просто. Давай рискнем. Видение изумрудного города все еще влечет меня.

— Давай сначала попытаемся найти хотя бы этих людей. Потом у нас будет, наверняка, много времени, чтобы разобраться в их биографии.

Час спустя в учреждении городского архива усталый молодой служащий принес мне толстый том, в котором записывали старомодным почерком тысячи имен с указанием дат рождения, адресов и если, не дай бог этому случиться, то и дату смерти.

— Предупреждаю вас, сеньор, — произнес клерк, — что хотя муниципалитет и предоставляет вам эти записи, но разбираться и читать их вам придется самому.

— Вы только объясните мне, что здесь такое, — тихо проговорил я, — Меня интересуют данные о Джулио Максони либо о Карло Копини.

— Да, да, я помню. Так вот, перед вами находится регистрационная книга, в которую занесены имена всех людей, прибывших в город на жительство в период с 1870 года по 1880 год. А теперь извините, мне надо заниматься своими прямыми обязанностями.

Я вздохнул и с помощью Оливии принялся за работу.

Прошло около двадцати минут. За это время мы просмотрели все записи за 1870 год. Настала очередь 1871 года. Оливия читала быстрее меня и вскоре раздался ее взволнованный голос:

— Брайан, посмотри! Джулио Максони, родившийся в 1847 году в Палермо.

Я страшно разволновался, вчитываясь в эти строки, хотя внутренний голос подсказывал мне, что это, может быть, не тот Максони. Людей с такой фамилией, мы уже встретили около сотни, так почему бы не быть хотя бы десятку Джулио Максони?

Я похвалил Оливию и записал адрес этого Максони в записную книжку. Мои поиски Карло Копини пока не увенчались успехом.

Максони жил на улице Карлотти в доме № 12, на четвертом этаже. С помощью карты города мы нашли эту улицу, а потом и оказались на ней. На узкой и замусоренной до предела. Было очевидно, что Максони начинал свою карьеру, если это только был тот, кого мы искали, мягко говоря, в скромных условиях. Даже сто лет назад этот район был районом, где жили одни только нищие.

Я открыл дверь дома № 12 и мы сразу же ощутили резкий запах лука, сыра и постного масла.

Одна из дверей в коридор открылась и заплывшее жиром женское лицо оливкового цвета показалось в проеме.

— Простите, мадам, — начал я почтительно, — мы иностранцы, которые впервые приехали в Вечный Город, чтобы найти квартиру, в которой некогда жил один наш покойный родственник, когда был осчастливлен возможностью дышать воздухом Солнечной Италии.

У нее отвисла челюсть, затем широкая любезная улыбка расплылась у нее на лице.

— Добрый день, сеньор и сеньора, — выпалила она и поинтересовалась, чем она может помочь столь любезным гостям Италии.

Я назвал ей номер комнаты, где около десяти лет назад жил Максони и она, пыхтя и переваливаясь с ноги на ногу, пошла показывать нам дорогу. На лестнице было столько мусора и пылу, что я готов был поклясться, что записи Максони вполне могли сохраниться здесь. Когда мы остановились у двери № 12, хозяйка сказала:

— Сейчас здесь проживает жилец, но сейчас он на работе.

— Так, может быть, мы подождем его, — начал я, но квартирная хозяйка перебила меня, пренебрежительно махнув рукой. Она пустилась в рассуждения о неблагодарности жильцов, но я прервал ее излияния, вытащив из кармана банкноту в сто лир.

Она впустила нас в комнату: — Вот!

Мы увидели убогую и грязную каморку с кроватью, застеленной грязным одеялом, с разбитым зеркалом, сломанным стулом, столом и батареей пустых винных бутылок на окне и полу.

— Мы хотели бы войти и побыть здесь некоторое время, чтобы пообщаться с духом нашего умершего предка, — сказал я.

Брови мадам поползли вверх:

— Но ведь в комнате живут!

— Мы не будем ничего трогать, только посмотрим. Неужели вы не понимаете наши чувства? — всхлипнула Оливия.

— Ну хорошо, хорошо, — мадам выжидающе посмотрела на меня. Я вытащил деньги — сто лир и мадам просияла:

— Я понимаю, сеньор, вы и ваша сестра, вы хотите побыть наедине с духом вашего родственника. Еще сто лир и вы можете общаться с каким хотите духом.

Я молча протянул деньги и она, взяв их, молча пошла прочь.

Мы молчали и хозяйка, дойдя до лестницы обернулась:

— Мне бы не хотелось вас торопить, но постарайтесь окончить ваши общения, скажем, через два часа. Мой жилец может прийти на обед домой и, думаю, ему не очень понравится, когда увидит в своей комнате чужих людей.