Жюль Верн - Том 12. Матиас Шандор. ПОВЕСТИ И РАССКАЗЫ

У акробатов сразу же загорелись глаза.

- Я мог бы отвезти вас туда, - продолжал доктор.

- Вот это здорово! - воскликнул Пескад.

Потом он обратился к товарищу:

- Хочется тебе в Прованс, Матифу?

- Еще бы... но, ясное дело, вместе с тобой.

- А что мы там будем делать? Чем будем жить?

Матифу почесал затылок, - это он делал во всех затруднительных случаях.

- Мы будем... будем... - замялся он.

- Вот и не знаешь... и я тоже не знаю. Да что ж, ведь это родина! Ну разве не чудно, господин доктор, что у таких голодранцев, как мы, есть родина, что бедняки, не имеющие даже родителей, все-таки где-то родились? Это мне всегда казалось прямо-таки необъяснимым.

- А не согласитесь ли вы оба остаться со мной? - спросил доктор Антекирт.

От такого неожиданного предложения Пескад вскочил с места, а Геркулес смотрел на него, недоумевая, следует ли и ему встать.

- Остаться с вами, господин доктор? - ответил, наконец, Пескад. - Но какой вам от нас толк? Ведь мы всю жизнь только и делаем, что жонглируем да показываем свою силу. Если только вам угодно, чтобы мы вас развлекали во время путешествия или у вас на родине...

- Послушайте, - сказал доктор. - Мне нужны смелые, преданные, ловкие и смышленые люди, которые помогли бы мне осуществить кое-какие мои замыслы. Ведь вас здесь ничто не удерживает и на родине никто по вас не скучает. Хотите помочь мне?

- А когда вы осуществите свои замыслы - тогда что? - спросил Пескад.

- Вы так и останетесь у меня, если вам понравится, - ответил доктор, улыбнувшись. - Останетесь на яхте. Можете давать матросам уроки вольтижировки. Если же вам вздумается вернуться на родину - вы получите возможность уехать туда, тем более что вы уже будете обеспечены на всю жизнь.

- Господин доктор! - воскликнул Пескад. - Но ведь не хотите же вы, чтобы мы бездельничали. Признаться, это нам не по нутру!

- Я обещаю предоставить вам работу, которая вполне удовлетворит вас.

- Что и говорить, предложение очень даже заманчивое, - сказал Пескад.

- Какие же у вас возражения?

- Да, пожалуй, только одно. Вот нас двое - Матифу и я. Мы земляки, и, будь у нас семьи, мы, вероятно, были бы родственники. Мы - как братья. Матифу не может жить без Пескада, Пескад - без Матифу. Все равно как сиамские близнецы! Тех нельзя было разъединить, потому что это стоило бы им жизни. Так вот - мы такие же сиамские близнецы. Господин доктор, мы любим друг друга!

И Пескад протянул Матифу руку, а тот прижал приятеля к своей груди, как ребенка.

- Дети мои, никто не собирается вас разлучать, - отвечал доктор Антекирт, - вы ни при каких условиях не должны расставаться.

- В таком случае дело пойдет, господин доктор. Если только...

- Что «если»?

- Если Матифу согласен.

- Соглашайся, Пескад, - ответил Геркулес, - это будет значить, что ты даешь согласие за нас двоих.

- Итак, по рукам, - сказал доктор. - Вы об этом не пожалеете. Начиная с сегодняшнего дня можете уже ни о чем не заботиться.

- Смотрите, не просчитайтесь, господин доктор! - воскликнул Пескад. - Вы и не подозреваете, как много берете на себя!

- А что?

- Ведь мы вам обойдемся недешево, особенно Матифу. У моего друга аппетит аховый, а ведь вы не захотите, чтобы он у вас исхудал!

- Наоборот, пусть еще наберется сил!

- В таком случае он вас пустит по миру!

- Меня, Пескад, не так-то легко разорить.

- Но ведь кормить два... три раза в день...

- Пять, шесть, десять, если будет аппетит! - улыбнулся доктор. - Для него всегда будет накрыт стол!

- Смотри-ка, дружище! - радостно воскликнул Пескад. - Ты сможешь наедаться досыта!

- И вы тоже, Пескад.

- Я - что! Я - птичка! Но позвольте узнать, доктор, будем мы плавать по морям?

- Очень часто, друг мой. У меня сейчас намечаются дела во всем бассейне Средиземного моря. Клиентура моя рассеяна по всему побережью. Моя врачебная практика принимает международный размах. Если, скажем, больной вызовет меня в Танжер или на Балеарские острова, когда я буду находиться в Суэце, я все равно отправлюсь к нему. То, что врач делает в большом городе, переезжая из квартала в квартал, я буду делать на пространстве от Гибралтара до Архипелага, от Адриатики до Лионского залива, от Ионического моря до бухты залива Габес. Я располагаю судами, гораздо более быстроходными, чем эта яхта, и в большинстве случаев вы будете сопровождать меня.

- Дело подходящее, господин доктор! - ответил Пескад, потирая руки.

- Вы не боитесь моря?

- Мы-то? Мы, сыны Прованса? Боимся моря? - воскликнул Пескад. - Да мы еще мальчишками не вылезали из лодок. Нет, мы не боимся моря, и нам не страшна морская болезнь. Мы привыкли ходить на голове вверх тормашками. Если бы господа и дамы, что отправляются в плаванье, месяца два поупражнялись вроде нас; им не пришлось бы тыкаться носом в тазик. «Входите, почтеннейшие, входите! Не отставайте, берите пример с других!»

И Пескад начал сыпать шуточками, словно находился на подмостках у входа в балаган.

- Отлично, Пескад! - ответил доктор. - Я вижу, мы с вами прекрасно уживемся. Прошу вас об одном: не теряйте своей жизнерадостности. Смейтесь, друг мой, смейтесь и пойте сколько душе угодно. Быть может, нас ожидают большие огорчения, и очень хорошо, если вы будете веселить нас в пути!

Лицо доктора омрачилось. Пескаду, внимательно наблюдавшему за ним, подумалось, что в прошлом доктор Антекирт, вероятно, пережил сильные потрясения, о которых они, быть может, со временем узнают. И акробат сказал:

- Господин доктор, с нынешнего дня мы ваши телом и душой.

- И сегодня же, - отвечал доктор, - вы можете перебраться на судно и обосноваться у себя в каюте. Я думаю еще несколько дней пробыть в Гравозе и Рагузе; и хорошо, если вы сразу же начнете привыкать к жизни на борту «Саварены».

- В ожидании дня, когда вы отвезете нас к себе на родину, - добавил Пескад.

- У меня нет родины, - ответил доктор, - или, вернее, родину я создал себе сам; если захотите, она станет и вашей отчизной.

- Пойдем, Матифу, - воскликнул Пескад. - Пойдем скорее, - нам надо закрыть свою лавочку. Будь покоен, - долгов у нас нет, и мы не обанкротимся.

С этими словами друзья простились с доктором, сели в поджидавшую их шлюпку и вернулись в Гравозу.

Здесь за каких-нибудь два часа они составили опись инвентаря и продали некоему товарищу по ремеслу свой балаган, размалеванные холсты, бубны и турецкий барабан, - словом, все свое имущество. Это было делом недолгим и несложным, а несколько флоринов, вырученных ими от продажи, не слишком обременили их.

Однако Пескад не захотел расстаться со своим акробатским трико и корнет-а-пистоном, а Матифу - с тромбоном и нарядом борца. Им жалко было лишиться этих тряпок и инструментов, напоминавших о былых успехах и триумфах. И друзья сунули их на дно сундучка, где был спрятан их убогий скарб и одежда.