Гарри Гаррисон - Крыса из нержавеющей стали. Кн.2

— Какая разница? — спросил я, открывая футляр с гранатами. — Конечно, было бы интересно узнать, кто и почему нападает на Корпус. Но так ли это важно и нужно? Конечно же, нет. — Я поглядел поверх маленькой термоядерной бомбочки в усталые покрасневшие глаза своего отражения и потряс головой. — Нет, нет и нет! Они должны быть уничтожены и точка. Сейчас. Быстро.

Передо мной не было другого пути, поэтому я спокойно и уверенно укрепил на себе все мощные средства уничтожения, созданные за тысячелетия самыми надежными человеческими исследователями — военными. В обычных обстоятельствах я не сторонник принципа «убей или убьют тебя», — дела, как правило, не доходят до такой контрастности. Но только не сейчас, и поэтому я не чувствовал ни малейших угрызений совести по поводу своего решения. Идет необъявленная война против будущего всего человечества — иначе почему именно Специальный Корпус стал первым объектом нападения? Кто-то, какая-то группа желает получить контроль над всем пространством и временем. Это, вероятно, самый безумный и эгоистический план в истории, и совершенно безразлично, кто или что его реализует. Смерть им, пока еще не уничтожено все достойное!

Покидая отель, я представлял собой ходячую бомбу, орудие уничтожения. Черный ящичек детектора находился в атташе-кейсе, который я нес в руке. В крышке кейса я проделал отверстие, через которое можно было видеть показания индикатора. Враг где-то рядом, и когда он шевельнется, я буду начеку.

Ждать пришлось недолго, совсем неподалеку, если верить поведению стрелки, высвободилось огромное количество темпоральной энергии — я на верном пути. Определяя направление на ходу и рассчитывая расстояние, я бросился вперед, почти не замечая окружающих меня людей и машин. Потом, едва не попав под мчащийся грузовик, я все-таки замедлил темп и стал более осторожным. Впереди показалось открытое пространство с рощицей посредине. Удручающе однообразные дома, огромные призмы из металла и стекла, маячащие в отравленном воздухе, были неотличимы друг от друга. Какой из них мне нужен? Стрелка вновь качнулась, дрожа от напряжения и стала перемещаться по мере того, как я двигался. Индикатор расстояния полз к краю шкалы.

Здесь. В этом черном с медью здании.

Я вошел, готовый ко всему.

Ко всему, кроме того, что произошло на самом деле.

Они запирали за мной все двери и перекрывали все входы. В этом участвовали все. Посетители, лифтеры, даже человек в табачном киоске. Они бежали ко мне, теснили, и глаза у всех горели холодным огнем ненависти. Меня обнаружили. Должно быть, засекли мой детектор. Они знают, кто я. Они напали первыми.

Это развивалось, как кошмар наяву. Все мы иной раз бываем подвержены приступам паранойи и чувствуем, что весь мир против нас. Теперь я столкнулся с этим на деле. На мгновение меня охватил инстинктивный страх, но я стряхнул его и начал действовать.

Однако хватило и этого мгновения сомнений. Мне бы следовало стрелять, убивать, уничтожать все вокруг, как и планировалось. Но я вовсе не предполагал, что встречусь с таким множеством людей. Поэтому выиграть я не мог.

Конечно, кое-что я сделал — газом, бомбами, голыми руками, — но недостаточно. Все новые и новые руки цеплялись за мою одежду — и так без конца. И они отнюдь не были ласковы, эти люди, набросившиеся на меня с такой же бешеной ненавистью, какую я питал к ним. Две стороны медали. И каждая видит в другой свое уничтожение. Меня преследовали и догоняли. И когда наступило забытье, оно было почти приятно.

Не то чтобы мне позволили долго в нем пребывать. Боль и резкий запах, обжигающий ноздри, вновь вернули меня к неприятной действительности. Передо мной стоял и глядел на меня какой-то гигант, черты лица которого были смазаны моим расфокусированным зрением. Видимо, меня держало множество рук, которые стискивали и трясли меня. По моему лицу провели чем-то мокрым, счистили то, что мешало моему зрению, и я смог рассмотреть гиганта так же хорошо, как он меня.

Он был в два раза выше обычного человека. Такой громадный, что мне пришлось откинуться назад, чтобы рассмотреть его нависающее надо мной лицо. Кожа, залитая румянцем, темные, какие-то угловатые глаза. Когда он открывал рот, было видно, что многие зубы у него остроконечные.

— Из когда ты? — спросил он грубо рокочущим голосом на языке Корпуса. Видимо, я прореагировал на это, потому что он улыбнулся победоносно и холодно.

— Специальный Корпус, надо думать. Последняя вспышка перед тьмой. Как много вас здесь? Где остальные?

— Они… вас найдут, — ухитрился я выговорить.

Какой маленький успех с моей стороны по сравнению с их победой. Пока они не знают, что я один, у меня есть шанс остаться в живых… до выяснения. Я надежно связан, все мое снаряжение отнято. Я беззащитен. Они быстро проследят за мной назад по времени до отеля и скоро узнают, что бояться больше некого.

— Кто вы, — спросил я. Язык был моим единственным оружием.

Вместо ответа он победоносным жестом поднял вверх кулаки, и ответ пришел ко мне автоматически.

— Вы — безумец!

— Конечно! — заорал он возбужденно, и одновременно задергались и затряслись державшие меня руки. — Так оно и есть, и хотя они однажды убили нас за это, им не удастся снова нас обыграть: на этот раз победа будет за нами, потому что мы истребим наших врагов, прежде чем они родятся, обречем их на несуществование.

Я вспомнил, как Койпу говорил что-то об уничтожении Земли в далеком прошлом. Может быть, это сделали, чтобы остановить безумцев? Неужели сейчас это и происходит? Его выкрики прервали мою мысль.

— Заберите его. Пытайте самым изощренным образом — для моего удовольствия и чтобы ослабить его волю. Потом высосите из его мозга все знания. Нужно многое выяснить.

Когда меня поволокли из комнаты, я понял, что нужно делать. Ждать. Подальше от этого человека, от толпы, среди искусных палачей и в относительном, очень нужном мне уединении. Случай представился, когда в белой лаборатории техники накинулись на тащивших меня людей и вырвали меня из их цепких рук. Они были так же зверски грубы друг с другом, как и со мной. Целая иерархия ненависти. Вероятно, великан был прав — они безумцы. Какое извращение человеческой истории вывело на сцену этих людей? Невозможно даже представить.

И снова ожидание. Я хранил спокойствие, зная, что мне может представиться только одна возможность, и я не должен ее упустить.

Дверь закрылась. Меня положили спиной на стол, прикрепили к нему лодыжки. Кроме меня, в комнате было еще пять человек. Двое стояли ко мне спиной, все их внимание было приковано к приборам. Остальные навалились на меня. Я оттопырил челюсть и как можно сильнее нажал на крайний зуб. Это было мое последнее оружие, абсолютное, к которому я еще никогда не прибегал. Как правило, я даже не носил его, считая, что в обычных конфликтах жизни со смертью не стоит платить такую цену за победу. Но тут был другой случай. Когда я надавил, искусственный зуб треснул, и капельки горькой жидкости, содержавшиеся в нем, скатились мне в горло.