Валерий Фурса - Третья звезда

Это неправда, что Гору было безразлично все то, о чем говорили между собой эти удивительные жители звезды. Иногда он пытался вникать в эти разговоры. Но из услышанного почти ничего не мог понять. Може потому, что слушал их невнимательно? Или потому, что его постоянно что-то отвлекало от разговоров Эолы с Бруком?

Почти все слова из их речи Гору были знакомы. По крайней мере, Эола всегда объясняла ему значение этих слов. А самому Гору всегда хотелось понимать пришельцев и во всем быть им полезным. Но это ему не всегда удавалось. К тому же, на него свалилось сразу столько новых впечатлений от увиденного на теле Матери, что его непривычный к такому объему работы мозг не успевал даже осмысливать всю эту, новую для него информацию.

Когда Эола попыталась объяснить Гору, что такое фильм, который они сейчас будут смотреть, он из этих обьяснений так ничего и не понял. До его сознания смутно дошло только то, что ему будут показывать картинки. Картинки, которые умеют двигаться. А предупреждение о том, что ему ничего не следует бояться, Гор вообще мимо ушей пропустил. Чего ему бояться? Ведь он находится в теле звезды! И его дубинка с ним…

Гор хорошо знает, что такое картинки! Ведь он не раз сам наблюдал за тем, как старый охотник Племени Кин острым камнем высекал на стенах пещеры фигурки разных животных и детей Племени. Ему нравилось то, что делал старый Кин. Но самому ему эта работа не удавалась, хотя ему очень хотелось освоить это чудесное искусство. Успокаивало его только осознание того, что в Племени такое мог делать только Кин. И никто другой. Значит, так захотел Небесный Отец. Или сама Мать. Зачем же завидовать Кину? Хорошо, что хоть он может сделать такое диво.

Гор приготовился смотреть картинки, надеясь получить от этого определенное удовольствие. Но когда в сплошной темноте каюты на освещенном экране вдруг возникла хорошо знакомая Гору фигура Большого Хара, он так закричал с перепуга, что все тут же повскакивали со своих мест. А сам Гор с неимоверной для такого гиганта ловкостью нырнул под кресло командира звездолета. Единственной мыслью у него тогда было – спрятаться, спрятаться, спрятаться так, чтобы быть недосягаемым для этого ужасного охотника. В ту минуту он забыл и о звезде, и о ее жителях. Один только неугасимый страх пленил его душу, и пещерный дикарь в нем полностью перечеркнул все то, что так заботливо пыталась открыть и взрастить в нем Эола.

Сразу же после этого инциндента было включено освещение каюты, и все жители звезды, кто как мог, начали успокаивать Гора. Они пытались доказать ему, что здесь нет и не может быть его давнего обидчика. Убеждали, что он даже не смог бы поместиться в каюте звездолета. Что это только рисунок Большого Хара, а не он сам. Но, казалось, что все эти объяснения были напрасными. С таким же успехом можно было обьясняться с любым невоодушевленным предметом.

Гор долго дрожал от испуга, и никакая сила не могла унять это невольное дрожание всех частичек его тела. Направив помутневший взор на то место на стене, где только что был Большой Хар, Гор так и застыл в немом ступоре. Кричать перестал, но не видел, не слышал и не чувствовал ничего. Даже дрожи своей не чувствовал. Одно только изображение Большого Хара, застывшее в его зрительной памяти, так и стояло перед ним.

До него даже слова пришельцев почти не доходили. Так, шум какой-то… Говорят себе жители звезды о чем-то… Будто листва в лесу шелестит.

Только через некоторое время он все же немного успокоился. Но только потому, что изображение ужасного тирана действительно исчезло. После долгих объяснений и уговоров Эолы он пообещал вести себя более сдержанно и зря не паниковать.

Сказать это было вовсе не трудно. Но как сделать? Эола еще раз попробовала доходчиво объяснить Гору, что же такое кино.

– Ты ведь видел, как Брук снимал кино? Этот умный аппарат – видеокамера – имеет почти такой же, как и у людей, глаз. Только у людей их два, а у видеокамеры только один. Этим глазом она все видит и запоминает увиденное. Ведь ты тоже, когда увидишь что-то интересное, можешь запомнить увиденное и потом рассказать о нем или нам, или детям Племени.

– Конечно, могу! – бойко подтвердил Гор, пытаясь похвастаться своими способностями и хоть немножко оправдать свою трусость. – Но ведь я могу только рассказать об увиденном, а здесь что-то совсем иное!..

– Да! Здесь совсем иное, – согласилась с ним Эола. – Но все дело в том, что этот аппарат не умеет разговаривать. Он может только рисовать все, что он видел раньше, на специальном экране. Но рисует он все очень быстро и совсем незаметно для наших глаз. При этом он тщательно вырисовывает каждое движение и каждый оттенок цвета. Потому нам кажется, будто все, о чем хочет поведать нам видеокамера, двигается на этих рисунках. Вот мы сейчас снова начнем показывать фильм, и я специально подойду к Большому Хару, который так испугал тебя, и дотронусь до него рукой. Можешь бать уверен, что он этого даже не заметит. Потому, что на самом деле это не тиранозавр, которого вы все называете Большим Харом, а всего лишь его двигающееся изображение. Всего лишь картинка. Но эта картинка умеет двигаться. А стоит ли бояться каких-то картинок? Ты ведь Гор! Ты самый храбрый из своего Племени!

– Значит, это такие же рисунки, какие делает на стенах пещеры старый Кин? – все еще с недоверием спросил у Эолы Гор.

– Да! – обрадовалась она. – Совершенно верно! Ты ведь не боишься этих рисунков?

– Конечно, не боюсь! – уже более уверенно промолвил Гор. – Как можно бояться обычной стены пещеры? Даже если на ней Кин выбил изображение Большого Хара? Этого даже маленькие дети не боятся.

– Вот и хорошо! Но ведь наши рисунки – это тоже рисунки на стене. Ты же видишь, что это всего лишь стена! Так почему же ты боишься ее? Только потому, что она тебе не так знакома, как стена пещеры? Или потому только, что наши рисунки намного точнее и лучше, чем у вашего Кина? Мы ведь можем остановить свой аппарат в любой момент, и тогда рисунок на стене застынет. А потом показать другой рисунок. Но он будет только чуть-чуть отличаться от первого. Например, на какую-то долю движения одной лапы Большого Хара.

– Так почему же вы так не делаете?

– Потому, что мы хотим все увидеть в движении. Ты ведь видел, как бежал Большой Хар?

– Видел, – угрюмо подтвердил Гор. – И не только на рисунке…

– Ну, хорошо, – успокаивающе погладила его по плечу Эола. – Но ведь его уже давно нет в вашей Долине. И это очень хорошо, что его нет. Наши друзья вообще его никогда не видели. Даже на рисунках. Вот им и хочется посмотреть на него. Но не на простых рисунках, а на наших движущихся картинках. Ты же видел, какой он здесь маленький? Будто мы видим его издалека.