Артём Демченко - Ледяной коготь: испытания грядущего дня

— Хорошо, — сказал лис, направившись к силуэту Эронса, сидевшему на большом куске скалы, гордо возвышавшемся над микроскопическими пурпурными камушками.

Ощущая под лапами хрустящий рассыпчатый песок, лис неторопливо шел по направлению к офицеру. Лямки его фирменной кожаной шапки, металлические концы которых блестели на ярком свете двух белоснежных лун, игриво развевались на легком морском бризе, приятно обдувавшем рыжую морду лиса.

Офицер, не обращая внимание на приближавшегося лиса, неподвижно сидел на камне, устало смотря на яркие отражения лун в воде, изредка кидая в воду небольшие плоские камешки. Наблюдая за тем, как от упавших осколков по пенящейся поверхности воды расходятся круги, Эронс, то и дело тяжело вздыхая, словно на его спине висел трёхпудовый мешок, устало сверлил взглядом отражение в воде. На его лице читалась горечь утраты, которая, казалось, поедала его изнутри. Лис, осторожно подойдя на метр к сидевшему на камне офицеру, виновато спросил:

— Прошу прощения, господин офицер, разрешите составить Вам компанию? Вы выглядите грустным. Что-то случилось?

Офицер не ответил. Он лишь поморщился от недовольства и с остервенением швырнул гладкий камень в песок лазурного берега. Прокашлявшись, лис еще ближе начал подходить к офицеру.

— Офицер Эронс, могу ли я Вам чем-то помочь?

— «Помочь», говоришь? — проворчал сквозь зубы офицер. В его голосе послышались нотки отчаяния и раздражения. — Хорошо, и чем же ты мне поможешь, скажи на милость, друг ты мой хвостатый? — он с ещё большей яростью швырнул камень в воду.

— Я вижу, что Вам больно, — пытался разрядить обстановку лис. — Послушайте… Наши разногласия с вами зашли слишком далеко — я это понимаю. Я хотел бы решить этот вопрос. Пожалуйста, скажите, что во мне не так?

— «Не так?!»-внезапно рассвирепев, воскликнул Эронс. Когда офицер обернулся, лис увидел на правой щеке Эронса неумелый рисунок, выполненный грубыми порезами армейского ножа. Он напоминал рисунок маленького домика, из которого сочилась маленькая полоска дыма. — «Не так», говоришь?! Да в тебе все не так, дубина! — от этих слов лис скорчил гримасу обиды. — Тебя взяли на это задание только из жалости, ты понимаешь?! — лис увидел, как на глазах Эронса наворачиваются слезы. Пятясь назад, он продолжал слушать упреки офицера. — Ты даже стрелять нормально не умеешь! Ты, избалованный кретин, думающий, что тебе все дозволено?! Тебе бы только шалить, выделываться, да бегать за своим дружком! — Эронс, говоря это, уже захлебывался слезами. Лис все пятился назад, испуганно глядя на разъяренного офицера. — Ты безответственный, легкомысленный, высокомерный, ничего не понимающий в жизни, но делая вид, что понимаешь, черт тебя побери! — в этот момент офицер обессиленно упал на песок перед ошарашенным лисом. Эронс смотрел покрасневшими от слез глазами на лиса, тяжело дыша, еле сдерживая злобу. — Ты… — тут офицер запнулся, еле сдерживая себя, чтобы не сорваться. — Ты прямо как мой сын…

С этими словами, ворчливый и, казалось, черствый, словно пятилетний хлеб, офицер Эронс, вдруг размяк и упал на песок, обливаясь горькими слезами. В этот момент лису стало жалко старого офицера: ему было больно смотреть, как его товарищ по команде в приступах отчаяния грызет зубами землю, пытаясь заглушить пульсирующую душевную боль. Подойдя к офицеру, лис мягко дотронулся до плеча Эронса. Тот, прекратив биться в истерике, с удивлением посмотрев на лиса, спросил:

— Чего ты хочешь? — его глаза уже успели покраснеть от нахлынувших слез отчаяния. — Уйди прочь от меня! — Эронс злобно посмотрел на лиса. — Я сказал пошел вон! — с этими словами, он схватился руками за голову и хотел было уже вырвать клок волос, зажатый в его руке, как вдруг лис, схватив руку Эронса, сказал:

— Стойте! Офицер Эронс, прошу вас — не делайте этого. Так вы себе не поможете. Расскажите, что у вас стряслось? — Эронс с недоверием посмотрел на лиса. Тот, с испуганным взглядом смотря на него, ожидал наихудшей реакции. — Не бойтесь — я никому не скажу.

Эронс, вытерев слезы с лица и сгорбившись над фиолетовым песком, потупил взгляд в землю. Он молчал. Лис был очень обеспокоен таким поведением товарища по команде. Наш герой понимал по выражению лица офицера, что тот не решается поведать ему свою историю, потому что боялся опозорить свою честь. Но все же, спустя где-то полминуты размышлений, Эронс наконец заговорил:

— Еще до отправления на Сорижель, точнее еще даже до начала вторжения, я решил взять отпуск на несколько дней. На Уране, кстати говоря, погодка тогда была просто замечательной: тепло, солнечно, птицы поют — красота, одним словом. Показатели на службе у меня были высокие, нарушений в дисциплине не было, поэтому командование без всяких сомнений дало мне несколько дней дембеля. Мол, говорят: «Проведи время с семьей: у тебя его и так мало». Я согласился и решил позвать жену с сыном на прогулку по паркам Кожедубского посада. Там я живу, к слову. Мою жену звали Нилея, а сына — Тольмир. Во время прогулки сын спросил меня: «Пап, я ведь смогу полететь с тобой?» Я засмеялся и ответил: «Прости, сын, но вам с мамой на корабль нельзя — на нём летают только военные». Он на секунду задумался, посмотрел на меня наивными детскими глазами. Этот хитрый веснушчатый паренек пытался выглядеть серьезно. Что поделаешь — как никак, а сын офицера! — Эронс сквозь слезы засмеялся. Лису стало легче от того, что офицер немного пришел в себя. — Затем он полез в карман своих штанов. Копался он там недолго, хотя в штанах этого сорванца чего только не было, и спустя некоторое время его рука, потрепанная ошибками юности, вытащила что-то серое, — Эронс вдруг засуетился и полез в карман мундира. Лис с интересом наблюдал, как рука Эронса что-то активно ищет в просторных карманах офицерского плаща. Наконец, офицер вытащил из плаща миниатюрную модель космического корабля. Лис с интересом посмотрел на необычную поделку сына Эронса и сказал:

— Очень умело сделана.

Эронс улыбнулся:

— Он был лучшим в школе по труду. Его поделки всегда занимали призовые места. Я думал про себя: «Достойный приемник своего отца растет. Инженером будет!» — Эронс вдруг затих. Его шершавая ладонь сжала подарок сына. Лис, насторожившись, посмотрел на офицера. С его лба градом тек пот. — Я получил похоронку как раз перед отправлением. Ширланд передал её мне и сказал, что ему было очень жаль. Но разве мог я поверить в его слова? Нет. Конечно же нет, — последнее слово он произнес почти шепотом. — Фактически, терять мне теперь нечего. Все, что у меня было, судьба нещадно отобрала. Верно говорит твой приятель: «Война — самое ужасное, что может быть в мире». Но, как говорится: «и на старуху бывает проруха», — верно? Может быть, я их ещё увижу.