Игорь Забелин - Пояс жизни

В зал вошла большая группа сотрудников института и среди них Безликов. Сейчас он был настолько увлечен наблюдениями за Марсом, что забыл о философии, хотя его портфель и пополнился новыми справочными изданиями. Безликов сел в первом ряду, солидно положив ногу на ногу.

- Начинайте, - попросил Батыгин, обращаясь к Лютовникову.

Экран еще оставался темным, но в зале послышались странные звуки, напоминающие скрип полозьев по снегу и хруст мерзлого грунта под гусеницами трактора.

- Что за шум? - недовольно спросил кто-то.

- Как что за шум? - обиделся Лютовников. - Нам удалось добиться неплохой слышимости. Вчера вы не обратили внимания, - но мы же не слышали Марса! А это - скрипит снег под гусеницами...

За ночь звездоход прошел большое расстояние, и местность изменилась: снегу стало меньше, и теперь он казался синеватым, крупнозернистым, как на Земле перед таянием; толщина снежного покрова не превышала двух-трех сантиметров.

Включился микрофон, и дежурный астроклиматолог объявил:

- Ночью в районе астролаборатории зафиксирована температура в один градус мороза. Скорость ветра до десяти метров в секунду.

Звездоход снова спускался, и прямо в объектив бежал почти свободный от снега красно-бурый склон. На этот раз звездоход пробыл на дне тектонической долины, как определили ее Безликов и Свирилин, значительно дольше - она оказалась шире первой.

- А не проехать ли нам по дну долины? - спросил Батыгин.

- Она вытянута с северо-востока на юго-запад, - возразил дежурный техник. - Мы уклонимся от заданного курса.

- Ничего, - сказал Батыгин. - Может быть, она повернет на юг...

И долина действительно повернула на юг... Теперь, после того как все привыкли к сменяющимся на экране марсианским пейзажам, и астрогеографы и астроботаники с нетерпением ждали окончательного разрешения вековой загадки - имеется ли на Марсе жизнь и какая... Все книги, все бесчисленные статьи, посвященные марсианской растительности, даже фотографии, - не казались сейчас убедительными... Только своим глазам соглашались верить исследователи.

На дне долины и на пологих участках склонов еще лежал снег, но не он теперь интересовал наблюдателей: какие-то странные низко стелющиеся прутики торчали из грунта... Все пытались получше разглядеть их, и никто не осмеливался первым высказать о них свое мнение...

- Неужели растительность? - прошептал астроботаник Громов.

- Ну конечно! - восторженно прозвенел голос Светланы. - Наконец-то!

Они выглядели жалкими и торчали далеко один от другого, эти прутики, но впервые глаза людей видели жизнь, возникшую и существующую в ином мире, на другой планете! Это уже потом вспомнили об арктических пустынях, уже потом доказывали, что даже там растительность богаче. А в первые мгновения все тянулись к тонким прутикам, как к чему-то родному, близкому, встреченному после долгих ожиданий в космическом далеке...

Когда стихли беспорядочные возгласы, когда улеглось волнение и к ученым вернулась способность спокойно наблюдать, Виктор сказал:

- Мне кажется, что белое - это не только снег. Нельзя приблизить объектив к почве?

Прошло некоторое время, и на экране, увеличиваясь, словно под микроскопом, появился участок грунта. Теперь стало видно, что из-под тонкой снежной кисеи выступают резные голубовато-белые веточки, очень похожие на стебельки земных кустистых лишайников.

- Лишайники! - крикнул астроботаник Громов. - Почти копия нашего "оленьего моха"! Значит, как и на Земле, лишайники на Марсе селятся в самых суровых условиях.

...Звездоход продолжал свое путешествие по долине. Теперь в объектив телеаппарата все чаще попадали низкие, приземистые, очень плотные кустики, темнеющие среди нестаявшего снега. По-прежнему слышалось легкое похрустывание грунта под гусеницами...

- По-моему, мы вышли за пределы полярной зоны, - сказал астроклиматолог, накануне передававший сведения о погоде. - Здесь снег уже наверняка стаивает. Значит, мы достигли умеренной зоны.

- Логично, - согласился Батыгин. - Пожалуй, теперь нам стоит выбраться из этой долины наверх и посмотреть, что делается там.

Звездоход полез на склон. Карабкаться ему пришлось долго - лишь через час он выбрался на ровную поверхность. Теперь, куда бы ни поворачивался объектив телеаппарата, на экране виднелись только плоские, чуть всхолмленные пространства, заснеженные, без всяких признаков растительности. И не верилось, что совсем недавно звездоход был на дне глубокой узкой впадины.

- Ну, конечно! - сказал Батыгин. - Здесь нет растительности! У нас на Земле растительность дальше всего на север проникает по долинам рек. На Марсе мы пока не нашли рек, а вполне вероятно, и не найдем их, но марсианские долины - это и самые защищенные и самые влажные места. Посмотрите на карту, - попросил Батыгин рельефоведа Свирилина, - есть ли в этом районе "каналы"?

- Нет, - сразу же ответил Свирилин. - Я уже смотрел.

- Странно...

Включился микрофон.

- Максимальная дневная температура, отмеченная около часа дня по марсианскому времени, достигала четырех градусов тепла. Зафиксирована на дне долины. На долиноразделе...

- Долинораздел! Великолепно сказано! Это же не водораздел, потому что нет рек! - воскликнул рельефовед Свирилин, но на него зашикали, и он умолк.

...На долиноразделе, - продолжал дежурный астроклиматолог, - в три часа дня отмечена температура в один градус тепла. В долине ветра не было. На долиноразделе скорость ветра достигает восьми метров в секунду.

Долго все сидели молча, а на экране проплывала заснеженная равнина, такая же безжизненная, такая же бесконечная, как вчера.

Снова включился микрофон.

- Температура семь градусов мороза, - сообщил невидимый диктор.

- Близится вечер, - пояснил Батыгин. - Здесь уже должна быть ночь, короткая, но настоящая.

- А в Москве ночь уже давным-давно, - сказал кто-то, и все почувствовали, что очень устали и хотят спать и есть. Скорее даже только спать - прийти домой, лечь, вытянуться, закрыть уставшие глаза...

На экране показалось небо - на этот раз красноватое, с золотистыми бликами. Потом почти сразу стемнело.

- Все, - сказал Батыгин. - Это на Земле сумерки продолжаются долго, потому что атмосфера рассеивает солнечный свет. А на Марсе атмосфера очень разрежена, и сумерки там коротки.

Вспыхнул свет. Люди стали подниматься, устало разминая затекшие спины, ноги.

- Ничего, с завтрашнего дня будет полегче, - Батыгин улыбался, вглядываясь в утомленные, с покрасневшими глазами лица своих товарищей. Завтра мы достигнем районов, где день и ночь чередуются нормально, как им и положено в умеренных широтах. А сутки на Марсе, к счастью, почти равны земным: всего на сорок минут длиннее. Зато сезоны года в два раза продолжительнее земных. Так что нам повезло, если бы наоборот... - Батыгин засмеялся. - С завтрашнего дня начнем отдыхать нормально. Завтра же нам предстоит сделать интересные наблюдения. Сейчас на Марсе начало лета, отступление снеговой границы наверняка продолжается, и мы узнаем, что это за штука - "эффект темной каймы". Помните?.. Вслед за отступающей снеговой границей по диску планеты движется темная кайма...