Игорь Забелин - Загадки Хаирхана (Записки хроноскописта)

- Сделаем.

И, считая разговор оконченным, вразвалку зашагал к своим ребятам,

Лука Матвеевич и Плахин действовали крайне энергично. В тот же день они добились приема в райисполкоме, и председатель сказал им, что не возражает против поисков. хода, но не имеет средств на это. Он обещал похлопотать, но старики вышли из его кабинета растерянными.

- Теперь завалят тот ход бумагами,- грустно сказал Плахин. - Тогда уж и вовсе не откопаешь.

Бригадир каменщиков не внушал мне особой симпатии, но сейчас у нас оставалась лишь одна надежда, и мы вновь отправились к монастырской стене.

Басов слушал нас все так же молча и все так же глядя себе под ноги.

- И "за так" сделаем, - сказал он и впервые посмотрел на меня. Я увидел под пышным чубом два синих любопытных глаза...

В городском архиве, к счастью, сохранился план перестройки монастыря, произведенной в дни молодости Плахина, и уже через несколько дней каменщики во главе с Басовым расчистили ход, ведущий в подземную галерею. (Березкин, которому я послал телеграмму, к тому времени тоже прибыл в Белозерск.)

Всякого рода подземные ходы всегда окружены ореолом таинственности, но я не стану описывать открытую галерею, чтобы не отвлекаться от главного. Отмечу лишь, что Басов и его товарищи были очень удивлены характером каменной кладки и в один голос утверждали, что она древняя...

- Верно, прочность-то какая! - поддержал их Плахин. Он нервничал и все потирал свои длинные морщинистые руки.

Как некогда послушники, мы остановились перед дверью, "не нами запертой". Увы, даже слесарь ничего не смог сделать: замок не поддавался; дверь, должно быть, заклинило осевшим потолком. В конце концов пришлось прибегнуть к автогену.

Автогенщики еще не закончили работу, когда все поняли, что за тяжелой металлической дверью находится... каменная стена. Неожиданное открытие настолько поразило нас, что мы долго стояли у вырезанного овала, не зная, что предпринять

Выручил нас Басов. Он внимательно осмотрел скрытую за дверью стену, поковырял ее твердым ногтем, а потом решительно заявил:

- Не строительная кладка. Стены-то иначе сложены...

- Замуровано что-нибудь,-заметно волнуясь, шепнул Плахин. -Уж не казна ли княжья?..

- Упаси боже, на что нам казна? - сказал Лука Матвеевич.

- А музей!

- Похоже, замуровано,- согласился Басов; он постучал по стене, прислушался и добавил:-Кажись, пустота. Опять придется рукава засучить.

Когда каменщики наконец разобрали часть стены, достаточную, чтобы заглянуть в отверстие, я направил в него луч света, и он тотчас уперся в следующую каменную стену: от двери до нее было не более двух с половиною метров.

- Что там? Что?-нетерпеливо спрашивал Плахин.

- Ничего нету. Пусто, - ответил я, обшарив лучом всю камеру.

Но когда луч света вновь застыл на противоположной стене, в центре светового круга мы увидели тонкое, изъеденное временем и ржавчиной железное кольцо, вкрученное в паз между камнями; на кольце висела цепь, настолько источенная, что казалась ажурной. На полу, у стены, была сделана невысокая каменная лежанка; капли воды, падавшие с потолка, выбили в ней углубления.

- Темница, - сказал за моей спиной Лука Матвеевич.- Подземная темница. Но почему ее замуровали?

Басов заявил, что его бригада не уйдет (а был поздний вечер), пока не разберет кладку так, чтобы в камеру можно было войти. Единственное, о чем я попросил каменщиков,- это не входить в камеру, чтобы все сохранить в ней для хроноскопии в неприкосновенности. Сделал я это на всякий случай, так как у нас по-прежнему не было никаких доказательств, что темница имеет хоть отдаленное отношение к судьбе Владислава и Пересвета...

Должен признаться, что вид замурованной камеры произвел на меня большое впечатление. Я вспоминал, как в детстве, совсем еще мальчишкой, стоял перед такими же мрачными камерами в подземных галереях Киево-Печорской лавры, мучительно стараясь представить себе, кого приковывали в них к стенам добросердечные божьи слуги и была ли у пленников хоть малейшая надежда вырваться на свободу... Надо ли говорить, что Лука Матвеевич и Плахин тоже были возбуждены. Особенно Плахин, конечно. Длинное лицо его прямо-таки излучало сияние.

- Не нам отпирать!-все повторял он.-Ишь ты! Сидели бы по сию пору в пещерах... Для того и дана людям жизнь, чтоб отпирать!.. А как же?.. Полвека ждал своего часу и дождался! Праздник сегодня, Лука Матвеевич...

- Твой праздник,-соглашался Лука Матвеевич.- Мой не наступил еще.

Березкин-тот сохранял полное спокойствие, и постороннему человеку трудно было бы определять его настроение. Но я-то знал: раз он не вспоминает о своих математических выкладках, значит, не жалеет о приезде в Белозерск.

Но чувства чувствами, а более или менее определенно мы знали в тот вечер лишь следующее:

белозерский князь Константин Иванович задержал и запрятал в темницу двух братьев-Владислава и Пересвета, потребовав от них исполнения своей воли;

Владислав Умелец выполнил княжье требование и создал гигантскую катапульту;

у кремлевской стены найдены остатки катапульты, до размерам совпадающей с описанной в летописи;

под монастырской стеной, возведенной, как утверждал Плахин, на месте бывшего княжеского двора, обнаружена темница;

кем-то и почему-то темница эта была замурована.

С немалой долей вероятия мы могли допустить, что найденная катапульта была сделана самим Владиславом Умельцем.

Но мы совершенно не знали:

в ту ли темницу, которую мы обнаружили, заточил князь Владислава и Пересвета;

вышел ли когда-нибудь Пересвет из темницы или не вышел;

наконец, как сложилась судьба Владислава после того, так он создал катапульту и был обласкан князем.

Лука Матвеевич по-прежнему верил, что Пересвет создал "Слово" и князь выпустил его на свободу, а мне почему-то казалось теперь, что Пересвет так и остался в темнице на всю жизнь или, точнее, до конца дней своих, потому что замурованный вход в темницу наводил на невеселые раз-мышления... И очень хотелось узнать мне, как повел себя обласканный князем Владислав, брат Пересвета...

Глава четвертая,

в которой мы приступаем к хроноскопии подземной темницы, обнаруживаем следы пребывания в ней Владислава Умельца или Пересвета, а также сталкиваемся с загадкой "третьего"

Басов, выбив энергичную дробь на ставнях Луки Матвеевича, с улицы прокричал нам, что каменщики свое дело сделали.

Через несколько секунд стук раздался уже в дверь. - Вы посмотрели бы,-живее, чем обычно, и не пряча любопытных глаз, сказал нам Басов.-Может, мы не так чего... Старались уж очень ребята. Проходик узенький сделали-только чтобы пролезть.

- Грех не поглядеть,- поддержал Басова Лука Матвеевич, а Плахин просто встал и двинулся к двери.