Игорь Забелин - Загадки Хаирхана (Записки хроноскописта)

- Вам подвода нужна?

- Не нужна подвода, - быстро сказал Петя - Клад еще надо найти .

- Петя, прошу вас, - сказала моя жена. - Мы здесь отдыхаем! Никаких деловых разговоров. Очень прошу вас!

- Я все понимаю,- кивнул Петя.- Абсолютно все!

- Усаживайтесь поудобнее и вообще чувствуйте себя как дома, - сказал я. Ведь про клад в двух словах не расскажешь. Представляю, сколько вам пришлось пережить!.. А через час пообедаем и, кстати, обмоем вашу находку. У нас припасена бутылка отличного венгерского.

- Переживаний пока немного было,- смутился Петя.- А находка моя столько веков обмывалась, что не знаю уж, как и уцелела. Просто чудо...

Тут с моря вернулись наши друзья, Ева и Яша. Я познакомил их с Петей и в точности повторил его последние фразы

- Воистину сказочный клад, - согласился Яша. - Несколько веков его "обмывали", и все-таки кое-что осталось?!

- Нет, - сказал Петя. - Не клад обмывался, а ваза, и не людьми, а морем...

- По порядку, Петя,- взмолился я.- Ради бога, начните сначала.

- Мы нашли огромную глиняную амфору с планом замка, и на плане указано, где зарыт клад! Нам удалось вытащить ее из трюма затонувшего корабля. Просто чудо. Корабль, наверное, лет четыреста назад затонул, и все сохранилось.

- Действительно, чудо, - согласился я. - Это и есть начало?

- Нет. Самое начало было в Москве.-Петя почувствовал, что путается. Сейчас я все объясню! Вы знаете, я увлекся подводным плаванием...

- Он и спелеолог, он и аквалангист,- пояснил я Еве и Яше.- Удивительно! И философ к тому же... А Петя продолжал:

- Знаете, после Хаирхана я решил, что должен увидеть море изнутри. Потому, наверное, что в подземные озера ныряешь как в ночь. А море днем-другое, правда?.. Вот и связался я с археологами-подводниками, чтобы приятное с полезным соединить. Как философ, я по эстетике специализируюсь, а прекрасное оно повсюду вокруг нас разлито. И в природе, и руками человека творится. Часто, к сожалению, мимо проходим мы, а если приглядеться!.. Еще тогда, зимою, я подумал: найти бы клад из прекраснейших ювелирных изделий, таких, чтоб украсили они лучшие наши музеи...

- Вот это целеустремленность! - сказал я. - Решил найти клад и - нашел!

Ирония моя не дошла до Пети.

- Да! - радостно согласился он. -И руководитель меня поддержал...

- Какой руководитель? По розыску кладов?

- Нет, по курсовой работе. Профессор Брагинцев. Вы не могли о нем не слышать!

- Слышал, - сказал я.

- Вот видите! И такой серьезный человек считает, что есть шансы найти клад в районе Хосты.

- И в любом другом месте - тоже, - сказал я.

- А про развалины крепости в тисо-самшитовой роще вы помните? - воскликнул Петя.

- Нет. А при чем тут тисо-самшитовая роща?

- Да план же на вазе-той самой крепости! Как вы не поймете? Тот самой, что на территории заповедника!

- Почему вы так решили?

- А другой нет поблизости! Логика Пети меня "сразила".

- Если потребуется рабочая сила,-сказал я,-перетащить что-нибудь, упаковать...

- Хроноскоп! Хроноскоп мне нужен!

- У хроноскопа иное предназначение,-это я произнес жестче, чем хотел. Клады не по его части.

- А если там скрыты прекраснейшие произведения искусства? А если там неведомые миру шедевры?

- Скорее всего там "пшик", дорогой мой Петя. Как и в прочих воображаемых кладах.

По-моему, мир рушился в его глазах.

- Зачем клад искать, когда под ногами денег полно? - сказал Пете наш хозяин Вася. - На кавказской земле, если голова есть, руки есть, без клада прожить можно, товарищ. Мимозу сажай-в марте продавать вези. К женскому днюкак хорошо! Огурцы сажай - опять весной продавать вези. Помидоры сажай, виноград собирай, мандарин собирай - весь год продавать вези. Своих мало - у соседей купи, в ларьке договорись... Зачем клад, товарищ?

Несмотря на основательную теоретическую подготовку, сам Вася торговыми операциями не увлекался и явно подшучивал над философом, но тот начисто утратил чувство юмора.

- Прощайте! - вскричал Петя и исчез.

На следующий день утром мы вчетвером отправились на станцию субтропических культур, что находится неподалеку от Гагры у Холодной речки. Строго говоря, называется эта станция "Гагринский опорный пункт Главного ботанического сада", а пока только там у нас выращивают деревья какао. Я недавно побывал в Африке, но там их не видел: плантации какао особенно велики и многочисленны в Гане, а не в Гвинее, по которой мы ездили, и здесь, на Кавказе, мне представилась возможность восполнить этот пробел в своих африканских наблюдениях.

Яша и моя жена отправились на переговоры к директору, а мы с Евой устроились на деревянной скамейке под какими-то кустами.

- Смотри, какие интересные лепестки,-сказала Ева, поднимая с земли веточку с тремя овальными красновато-фиолетовыми лепестками; внутри, среди лепестков, пристроились три невзрачных беленьких цветочка.

Ева положила веточку на мою ладонь, и я оторопело уставился на лепестки.

"Нет, этого не может быть",- сказал я самому себе и вздохнул с каким-то странным облегчением: "этого" действительно не могло быть.

- Не знаешь, что за растение?-спросила Ева. На всякий случай оглядев окрестные кусты и деревья, я вполне искренне ответил;

- Понятия не имею.

Директор станции, совсем еще молодой человек, любезно разрешил нам осмотреть свои владения и выделил в сопровождающие научного сотрудника... Мы обогнули дом, в котором размещались лаборатории и дирекция, и...

Потом я очень внимательно осматривал маленькую плантацию деревьев какао, или шоколадного дерева, шоколадника, как его еще называют, расположенную в теплице под загрязненными стеклами (шоколадник не выносит прямых солнечных лучей: как и его дикие предки, он приучен к полусумраку тропического леса); я запомнил многое из того, что нам рассказывали про чрезвычайно плодовитое растение чиод, или мексиканский огурец, который сейчас внедряется в сельское хозяйство, про кустарник псидиум, которому тоже сулят большое будущее; я любовался цветущими разноцветными лотосами, викторией-регией, стеблями папируса с раскрытыми щеточками листьев наверху; я с почтением смотрел на "сальное дерево", парафиновые выделения которого издавна служили на Востоке сырьем для свечей, и даже поверил, что удастся акклиматизировать у нас карику кварцифолиа - родственницу знаменитого дынного дерева... Повторяю, я все внимательно слушал, кое-что записывал, но мысли и чувства мои были в это время за тридевять земель от Гагринского опорного пункта...

Уже в Москве, после возвращения из Африки, я месяца полтора улетал туда во сне-каждую ночь! Я вновь ходил по красной жесткой земле, и красноватая пыль оседала на моей рубашке. Я заново переживал грозовую ночь- тревожную и прекрасную, как вся Африка сегодня, - ночь, которую довелось мне провести в пути где-то между городками Маму и Карусса. Я вновь видел дымы пожарищ гвинейцы выжигали саванну перед началом сева,- и вновь окружали меня в какой-нибудь саманной деревушке коричневые люди с сильными добрыми руками... Крупные стервятники - вотуры - тяжело опускались на растрепанные гривы кокосовых пальм, склонившихся над солнечным океаном, и неподвижны были узловатые ветви баобабов, распростершиеся в раскаленном голубом небе,- все было, как наяву, как в те незабываемые дни, которые я провел в Африке...