Игорь Забелин - Загадки Хаирхана (Записки хроноскописта)

- Мотив росписи на амфоре мне знаком, - неожиданно сказал Брагинцев, останавливаясь неподалеку от нас перед Петей.-Да, я не ошибаюсь. В "Эрмитаже" есть ваза, повторяющая сюжет амфоры.

- Глиняная? - почему-то спросил Петя.

- Венецианское стекло. Конец шестнадцатого столетия.

- Значит, амфора совсем неоригинальна? - Петя, конечно, связал слова Брагинцева со своими надеждами найти клад, а я не удержался и сказал Брагинцеву о недавних мыслях.

Брагинцев едва заметно улыбнулся,

- Петя склонен к преувеличениям. Но теоретически в древней заброшенной крепости всегда возможны неожиданные находки.

- Сегодня же мы еще раз все осмотрим,- сказал Петя. - Хорошо бы, и вы поехали. Брагинцев снова улыбнулся.

- Не хочется. Не хочется лазать по скалам, по колючим кустам. Старею, Петя.

- А вам не придется лазать. Мы же по дороге пойдем.

- Ну какая там дорога!

- Отличная дорога. Прямо до крепости. Брагинцев на секунду задумался.

- Дорога все меняет. Я согласен.

Мы действительно побывали в тисо-самшитовой роще, и поход наш оказался и любопытным, и забавным.

Удивительное место эта тисо-самшитовая роща: стоял жаркий, душный день с палящим солнцем, а у меня все время было такое ощущение, что идем мы по позднеосеннему лесу; не знаю, что больше способствовало самообману - хвоя ли тисов, желтоватые ли "бороды" лишайников, спускавшихся с деревьев, или заросли лавровишни, блестящая листва которой под лучами солнца казалась посеребренной инеем; вероятно, все вместе, но впечатление получилось неожиданным.

По-моему, Брагинцева тоже не разочаровала поездка. Он держался со свойственной ему непринужденностью, шутил, поглаживал стволы тисов, ясеней, бережно прикасался к колючей иглице или прохладному папоротнику-листовику, а у гигантской липы с дуплом в самом комле остановился и долго смотрел, запрокинув голову, на ее раскидистую вершину...

Пока мы любовались природой, Петя неустанно фантазировал о кладе.

Мы шли по тропе, ведущей к развалинам крепости, и Петя произносил одну из своих самых возвышенных тирад о сокровищах и шедеврах искусства, скрытых от .людей в тайниках, когда навстречу нам вышел очень старенький, с красноватыми склеротическими глазами старичок.

Он услышал Петины слова.

- Давненько тот клад....- Старичок сложил губы дудочкой, попытался свистнуть, но свиста не получилось. - Утек давненько. И след канул.

За секунду до того равнодушные глаза его вспыхнули острой, глубинной злобой.

- Вы-то... откуда... знаете?-цепенея, спросил Петя.

- Оттуда и знаю, что сам за ними охотился.

- За кладами?

- За бандитами за теми... Двое их было, грабителей. Да выскользнули. Меж пальцев утекли.

Ничего не добавив больше, он круто повернулся и, по-стариковски приволакивая ноги, заспешил вниз по каменистой тропе.

Слова старика вызвали короткое замешательство. Петя побледнел, на лице Брагинцева застыла мягкая задумчивая полуулыбка, а мне вся сцена вдруг представилась в комическом свете, и я засмеялся, глядя то на убегавшего старого кладоискателя, то на окаменевшего молодого.

- Не надо смеяться,-сказал Петя тихо, и я понял, что надо остановиться. Чтобы хоть как-то извиниться перед ним, я принялся доказывать, что нельзя всерьез принимать слова подвыпившего старика.

- Вы видели его глаза? - спросил Петя.- Он до сих пор ненавидит тех грабителей.

Мы не стали спорить и молча зашагали к крепости; вскоре мы увидели то немногое, что сохранилось от нее: стены, сложенные из крупных плит известняка, и полуразрушенную угловую башню, возвышающуюся над долиной реки Хосты...

На развалинах собралось довольно много народу, и суета невольно отвлекала меня от размышлений о крепости.

Глядя на сосредоточенного Петю, который, ни на кого не обращая внимания, деловито обходил свои "владения", что-то прикидывая в уме, на задумчивого Брагинцева, я задавал себе только один вопрос: кому понадобилось выстроить крепость в столь неудобном месте?

В самом деле, по долине Хосты едва ли когда-нибудь проходила торная караванная тропа: склоны долины почти отвесно обрывались к реке. Даже для пешеходов, в чем мы убедились на обратном пути, пришлось проложить искусственную тропу, кое-где навесив ее, как овринг на Памире, прямо над водой... Караванные пути обходили, конечно, этот

район, ничего не знали историки и о крупных горных селениях, жители которых нуждались бы в защите крепостных стен.

А крепость когда-то кто-то построил, и не зря, надо полагать...

- Чтобы клад спрятать, - сказал Петя, когда я поделился с ним своими сомнениями.-Именно клад. Сокровища вообще.

Я не улыбнулся, но про себя подумал, что разговаривать на эти темы с Петей бесполезно. Ну кому придет в голову строить крепость только для того, чтобы зарыть в ее стенах

клад?

У выхода из тисо-самшитовой рощи Петя опросил служащих заповедника о старике.

- Ходит, - сказали Пете. - Давно ходит. Лет десять, пожалуй. Как вернулся из заключения, так и наведывается чуть не каждый день. То ли свихнувшийся он немножко, то ли правда вор у вора дубинку украл. Если и было что-нибудь такое, то очень давно. До революции, наверное...

- Из-за чего он в тюрьму попал? - спросил Брагинцев.

- Всякое говорят. За темные дела, в общем. Петю заинтересовало другое.

- В документах официально зафиксировано исчезновение клада? - Вопрос Пети прозвучал строго, почти сурово, и мы все заулыбались.

- Помилуйте! - изумился служащий заповедника.- Если старик прав и клад действительно похитили какие-то бандиты, то откуда же взяться официальным документам?

- А обследование места захоронения клада на месте? - не слишком складно, но столь же сурово сформулировал

свой вопрос Петя.

- Н-не знаю. - Петина суровость озадачила служащего заповедника. - Ничего подобного не слышал.

- В таком случае я никому не поверю, что клад похищен, - сказал Петя. По-моему, есть надежда, что он еще сохранился.

Глава третья,

в которой мы получаем посылку от Мамаду Диопа, знакомимся с ее содержанием и переживаем по некоторым причинам разочарование

Как я и предполагал, посылка от тамаду Диопа пришла уже после нашего возвращения в Москву. Ненастным, с мокрым снегом ноябрьским днем мы с Березкиным получили в Ассоциации дружбы с народами Африки изящно упакованный ящик сравнительно небольших размеров...

...Есть что-то по-человечески трогательное в той простоте и обыденности, с которой свершается все долгожданное. Недавно я пережил подобное ощущение, подлетая к берегам Африки. Долгие годы, с детства, мечтал я о поездке туда, и наступил момент, когда я вдруг понял, что лишь облачная пелена отделяет сейчас меня от Черного континента... Пелена рассеялась, и мне открылась зеленая равнина и крутой берег, в который били волны Атлантического океана... Вот и все.