Виталий Забирко - Все пули мимо

- Идём. Пора тебе перед глазами Хозяина мелькать, да и ему к тебе привыкать надо.

Заходим в кабинет. Бонза за столом сидит, сигару больше жуёт, чем курит. В курсе, что один кандидат заупрямился, потому нервничает. Чего, спрашивается? Я бы на его месте и в ус не дул, а на этого кандидатишку ва-аще никакого внимания не обращал. Кто он такой? Инженеришка из института научного - полгода без зарплаты сидит, где ему кампанию избирательную провести. Тем более без всякой поддержки - ни в какой партии он не числится, так, чурбан независимый. Дурь, видно, с голодухи в голову стукнула, вот он и выдвинулся.

- Докладывай! - рычит в нетерпении Бонза, как только мы входим. Садиться, естественно, не предлагает. Как посмотрю, заносчивый он больно, даже свою "правую руку" не особо жалует.

- Вот, изъяли, - лаконично рапортует Сашок и кладёт на стол конверт.

Бонза в нетерпении ломает сигару в пепельнице, жадно конверт хватает, вскрывает и читать начинает. Прочитав, презрительно кривится и на спинку кресла облегчённо откидывается.

- Я-то думал... - пренебрежительно цедит сквозь зубы. - У кого эта писулька была?

- У приятеля его давнего. Они вместе в университете учились.

- И что с приятелем?

Сашок морщится, но отвечает корректно:

- Методы моей работы вы знаете - я применяю крайние меры только в экстренных ситуациях. Ничего с приятелем не случилось. Мы обшарили в его отсутствие квартиру и нашли письмо в ящике стола.

- Надеюсь, не насвинячили там? - вопрошает Бонза и начинает глазками по нашим лицам бегать. Противно так, что таракан лапками.

Сашок молчит, лишь губы кривит.

- Ладно, извини, - тушуется Бонза, глазки в сторону отводит и начинает пальцами по столешнице барабанить.

- Так что всё-таки твоя контора на него выкопала? - спрашивает после некоторого молчания.

- Ничего, - пожимает плечами Сашок. - Чист, как стёклышко.

- Это ты брось! - взрывается Хозяин. - Нет таких людей! Чего бы он тогда артачился? Явно за плечами кто-то стоит! Пусть не мафия, пусть не партия - может, масоны?

- Да бросьте вы эти сказочки о жидо-масонских заговорах, - морщится Сашок. - Никого за ним нет. Терять ему, как раньше говорили, кроме своих цепей, нечего, а жизнь свою скотскую он и в копейку не ценит. Просто на авось рассчитывает.

- Ты насоветуешь... - цедит Бонза. - Пусть сейчас он действительно никому не нужен, однако стоит его грохнуть, вся диаспора на уши встанет. Такой хай поднимут - вовек не отмыться, поскольку и дураку ясно, кому его смерть на руку.

Молчит Сашок, ничего не говорит. Видно, другого мнения придерживается.

- Сделаем так, - хмуро бросает Хозяин, вздыхает тяжко, лезет в стол и достаёт пакет какой-то. - Передашь ему это. Но если не согласится принять, - двигает пакет к Сашку, - делайте своё дело.

Берёт Сашок пакет, и тут Бонза его неожиданно спрашивает, на меня, будто на статую неодушевлённую, кивая:

- Как твой стажёр? Осваивается потихоньку?

- Он уже три месяца как в штате, - спокойно доводит до сведения Бонзы Сашок.

- Да ну?! - саркастически изумляется Бонза и вновь начинает теперь уже по всей моей фигуре глазками бегать. Но в этот раз ощущение такое, словно на лапках тараканьих коготки острые.

- Хорошо, будь по-твоему, - вроде бы одобряет Хозяин и машет рукой. Действуйте.

Но в тоне его сквозит плохо скрытое недоверие к моей персоне. Ох, точно это Пупсика работа - он меня в "оперотдел" без моего согласия запроторил. Покопался в голове Сашка, когда глупость сморозил с его отчеством, и "уговорил" меня приветить. Сказано, пацан - не знает, кого в подобных случаях обрабатывать требуется. Аукнется мне эта его медвежья услуга...

Выходим мы из особняка, в мою "вольву" садимся. Сашок адрес домашний кандидатишки упрямого называет, и мы едем. Я машину веду, а Сашок пакет вскрывает. Ну баксы там - дело понятное, но ещё бумаги какие-то гербовые и фотография цветная коттеджа двухэтажного на фоне пальм и лазурного моря. Баксы с фотографией Сашок назад в пакет суёт, а бумаги начинает изучать. Да прилежно так, что я уже и к дому кандидата нашего подкатил, и машину возле подъезда припарковал, а он всё штудирует. Наконец глаза от бумаг отрывает, в окно выглядывает, и его чуть кондрашка не хватает.

- Ты что, сдурел?! - шипит на меня. - Дуй отсюда немедленно!

Тут и до меня доходит, что я отчебучил. Ежели не сговоримся с кандидатом по-хорошему - это ж сколько свидетелей, видевших мою "вольву", найдётся...

Убираемся мы отсюда подобру-поздорову и машину на платной стоянке возле скверика, в кварталах трёх от дома кандидатишки, оставляем.

Здесь Сашок меня и озадачивает, причём в обоих смыслах:

- Я первым "в гости" пойду. А ты возьми по бутылке шампанского, коньяка и "пепси", минут пять выжди и тоже подходи. Дом ты знаешь, второй подъезд, квартира тридцать один.

Разворачивается он и уходит. А я стою опупело - такое впечатление, будто на именины мы направляемся, а не мозги упрямцу по стенке размазывать. Но, делать нечего, выполняю первый смысл "озадачивания" - покупаю в ларьке бутылки, складываю в пакет полиэтиленовый, с бабой экзотической на нём пропечатанной, и со вторым смыслом "озадачивания", так мною и не решённым на фига? - чапаю по указанному адресу.

Дом клиента нашего ещё тот. Хрущоба времён семилетки совковской. Подъезд обшарпанный, грязный, ступени стёрты по самое некуда, и кошками воняет. Поднимаюсь по лестнице и на номера квартир смотрю. Чёрта с два нужную найдёшь! Нет номеров - будто корова языком слизала. Понятно, ребятня шустрит - делать-то ей нечего, разве котам к хвостам банки пустые консервные привязывать, лампочки в подъездах бить да номера с квартир срывать. Правда, на первом этаже на одной из дверей "22" мелом написано, и на втором лишь на одной двери семёрка перевёрнутая на гвоздике хилом покачивается. Спугнули, видно, пацанов, не успели они дело своё "геройское" до конца свершить. Зато на третьем ва-аще все двери голые, хотя дедуктивным методом дохожу, что моя, с тридцать первым номером, здесь должна быть.

Стою я на площадке, глаза, что буриданов осёл, выпучил и мозгую, в какую из четырёх квартир сунуться. Не дай бог, ошибиться - Сашок второй промашки за день не простит.

Тут дверь одной из квартир распахивается, выглядывает из неё Сашок и пальцем меня манит. Не, нормальный он мужик, знает, где я могу застопориться. Перевожу дух и проскальзываю в прихожую.

Сашок дверь входную затворяет и меня в комнату подталкивает.

- Никто тебя не видел? - спрашивает шёпотом.

- Обижаешь, начальник! - шучу тоже шёпотом и в комнатушку вхожу.

Ну и обстановочка! Диван-кровать от времени бесформенная, на тюфяк серый бугристый больше похожая, сервантик донельзя обшарпанный, пара стульев времён сталинских, дерматином обитых, да столик журнальный, весь в пятнах остатков лака полировочного. Да и сама комнатушка та ещё. Плитка линолеумная на полу покороблена, обои выцветшие в разводах ржавых, а штукатурка на потолке такими трещинами испещрена, будто дом землетрясение жесточайшее перенёс, но, вопреки Перестройке, выстоял.