Виталий Забирко - Все пули мимо

- Сдавай назад! - командую.

Сдаёт водила, а я сквозь заднее стекло пристально на дорогу смотрю. Откуда здесь писаке моему взяться, каким-таким образом он в Москву добраться мог - не с неба же упал?

А он, хмырь ещё тот, и шагу машине навстречу не делает, стоит, ухмыляется.

Открываю я дверцу, "секьюрити" тоже вроде бы рыпнуться за мной хотят, но я их стреножу:

- Сидите. Там вам делать нечего - сам разберусь.

Вылезаю из лимузина, к писаке подхожу.

- Здравствуйте, Борис Макарович! - лучится радушием писака. - С новосельем вас!

Киваю снисходительно, но молчу, продолжения жду.

- Вот, очередная порция вашего жизнеописания, - достаёт он из-за пазухи стопку листков мятых.

Беру я ошарашено эту кипу и шизею про себя тихо. Это же надо - ради двадцати баксов в такую даль переться! Небось, билет на поезд раз в двадцать больше стоит. Впрочем, судя по одёжке писаки, он сюда зайцем в товарняке добирался, причём в вагоне открытом, угольком затоваренным.

Протягиваю ему машинально двадцатку, он берёт, но в этот раз не благодарит, а укоряет легонько:

- Что вы, Борис Макарович, такая такса разве что для провинции приемлема! Москва - город дорогой, тут моё творчество полтинника стоит.

Безоговорочно добавляю ещё тридцать баксов, сверху донизу его фигуру оглядываю и вдруг чувствую - червячок к нему жалостливый во мне шевелиться начинает. Писака-то мой совсем опустился: костюмчик грязный, рваный, лицо опухшее, в щетине двухнедельной крошки какие-то белые застряли - наверняка только водкой питается, лишь корочкой хлебной занюхивая, да в канавах ночует. Там же на машинке и "мемуар" мой шлёпает.

- Ты где остановился? - спрашиваю сочувственно.

- Есть места, - скалится писака, - где творческих людей ещё привечают, - и машет рукой в лес куда-то.

- Может, ко мне в усадьбу переберёшься? - предлагаю спонтанно. Сносно жить будешь.

- Нет уж! - смеётся писака и головой отрицательно мотает. - Я - птица вольная, в клетке хирею. Полёт мысли высокой лишь на свободе возможен, а на хозяйских харчах мозги мхом обрастать начинают.

Кланяется он мне с достоинством, в карман баксы прячет.

- За денежку спасибочки, - говорит. - И... и до скорого свиданьица!

Разворачивается он и походкой независимой в лес направляется.

Как же, птица вольная, думаю себе язвительно, в спину ему глядя. Держи карман шире! На меня по заказу пашешь, деньги за это получаешь. Вот тут тебе и вся воля твоя. В обоих смыслах, гусь ты мой лапчатый...

49

В канцелярии Думы клерк какой-то невзрачный быстренько мне документы оформил, выдал под расписку карточку для электронного голосования и давай затем агитировать в проправительственный блок вступать. Мол, мне как бизнесмену крупному самая туда дорога.

Знаем мы эти альянсы кладбищенские, думаю себе. Шаг вправо, шаг влево - ахтунг, фойер! - и только ошмётки кровавые в разные стороны полетят. Однако смекалка природная не велит наотрез отказываться, потому корректненько так отвечаю, что подумаю над столь лестным предложением, но пока независимым депутатом останусь.

- Смотрите, - продолжает улещивать клерк, - в двух комитетах у нас места зампредседателей зарезервированы, одно можем вам предложить.

"У кого это - у нас? Ты вроде из обслуги, к депутатскому корпусу не принадлежишь..." - чуть не срывается с языка, но благоразумие вновь уста мне опечатывает. Вот она, "пятая колонна" в Думе! Все "шестёрки" здесь на госслужбе находятся - а значит, правительству напрямую подчиняются.

- Буду иметь в виду, - улыбаюсь многообещающе, и мы расстаёмся с виду весьма довольные друг другом.

Заседание Думы началось для меня очень даже приятственно. Спикер представил всем присутствующим нового коллегу, то бишь меня, попросил любить и жаловать, а также выразил надежду, что, хотя до каникул и осталось всего две недели, я приму посильное участие в законокрючкотворстве. Похлопали мне в ладоши депутаты жиденько, раскланялся я, сосед - лысенький бодрячок - руку пожал.

На том "торжественная" часть закончилась, и началась сплошная рутина. На повестке дня весьма животрепещущий вопрос оказался - закон о запрещении использования чиновниками всех рангов автомобилей с правосторонним управлением, который уже пару раз обсуждали-утверждали, однако президент по своей привычке вредной артачиться всё никак не подписывал и взад возвращал. Может, возвращая, он имел в виду самый что ни на есть прямой смысл, поскольку, как просекаю, эту бумагу только в сортире для зада использовать можно, но тогда почему так прямо и не сказал? Ох уж мне эти игры аппаратные! Главное, позаковыристей завернуть, а о пользе для державы никто и не думает. Зато накал страстей какой! Нацпатриоты глотку рвут, что этим самым законом они отечественное автомобилестроение на должную высоту вознесут, а дерьмократы им палки в колёса вставляют - а как же, мол, с правами человека в этом вопросе? Ущемлять изволите, господа русофилы!

Внове для меня все эти перипетии да баталии словесные, потому сижу, слушаю, уши развесив, и гляжу, моргалами лупая, как передо мной спектакль небывалый раскручивается, за который мне ещё и доплачивают.

А сосед мой спокойненько газетку почитывает и, несмотря что с виду бодрячок вроде, позёвывает. Видать, то ли перепил намедни, то ли приелось ему уже здесь всё. Лишь один раз голову поднял, когда на трибуну лидер фракции право-коричневых взобрался.

- А... Наш анти-Катон доморощенный, - бурчит сосед язвительно и фразу загадочную добавляет: - ...посему "Карфаген должен быть"* восстановлен.

__________

*Древнеримский сенатор Марк Порций Катон, яростный сторонник развязывания 3-й Пунической войны, каждую свою речь в Сенате заканчивал словами: "...кроме того, считаю, что Карфаген должен быть разрушен".

И снова - бац, в газетку свои очи вперяет.

Ну и выдал этот оратор! Видать, не зря лишь на него одного мой сосед внимание обратил. За такую интермедию я бы и сам доплатил, если бы запросили. Всем по мордам оратор фигурально надавал - и левым и правым поровну досталось. Никого не забыл. Вначале он на закон обрушился: мол, видит он в нём большевистскую струнку борьбы с правым уклонизмом. Это, говорит, что ж такое делается? Это нам уже знакомо, это мы в тридцатые годы проходили! Вначале коммуняки с автомобилями за их правосторонний "уклон" расправятся, а затем и на людей инакомыслящих свою доктрину перекинут. Но потом и правым мозги вставил по самое некуда, своего конька любимого оседлав, о гибели единой и неделимой державы скорбя. Видит-де он в распаде государства великого руку заговора жидо-массонского. Мол, еврей "Перес-" "-тройку" восточнославянскую взнуздал, шенкелями пришпорил, а когда у "тройки" пена бешеная из-под удил клочьями полетела, "Перес" долбанный в Беловежской пуще постромки-то и обрезал. Неситесь, мол, славяне, во чисто поле во весь опор сломя голову...