Владимир Заяц - Тяжелые тени

На лице землянина появилась брезгливая гримаса, и он тыльной стороной ладони отодвинул от себя полицейского. Рука землянина коснулась травмированного ребра, и Син-цитий-доду охнул от боли. "А еще гуманисты!" - со злобой подумал полицейский офицер. Особенно его раздражало, что абсолютно ничего-превентивного по отношению к этому опасному существу делать нельзя. Таков приказ!

На инструктаже по спецориентировке Прим-полицейский объяснил им, что если землянин задаст вопрос, по какому праву его задержали, то следует крайне вежливо объяснить, что все делается для его же безопасности. Надобно намекнуть, что ему угрожает террористическая группа.

Но землянин вопросов не задавал, всю дорогу молчал.

Наконец машина остановилась и землянина вывели.

Солнце было уже не красным, а налилось слепящей белизной. Его четкие контуры смазались. Туман прибивался все ниже к земле, и из него вырастало серое громоздкое здание с легкомысленными башенками.

В башнях держали самых упрямых. И не подвал порой ломал людей, а веселая башенка. Психологи рассчитали правильно. Из окошечка башни заключенный видит прелестный окружающий пейзаж - то, с чем ему предстоит распроститься навсегда... если он не согласится сделать ряд пустяковых одолжений определенным организациям и службам.

В дежурке "Маленькой мышеловки", как всегда, царил хаос, на барьере в беспорядке лежали прошнурованные журналы, старые газеты, стояли мутные стаканы, покрытые в нижней части своей налетом ржавого цвета; у барьера комком валялось тряпье, снятое с задержанных.

Дежурный сидел в расстегнутом кителе - потный и размякший. В помещении попахивало спиртным. Смотритель камер возился в подсобке и периодически взрывался матом.

Увидев секунд-полицейского, дежурный вскочил и, торопливо застегивая мундир, принялся сбивчиво докладывать.

- Ладно, оставьте, - простецки, в расчете на землянина сказал Син-цитий-доду. - Вот у нас гость. Мы его должны защитить и укрыть, слово "укрыть" он произнес с особым нажимом. - Познакомьте для развлечения с особенностями нашей работы.

Секунд-полицейский глянул в округлившиеся глаза дежурного и с некоторым раздражением пояснил:

- Ну, с работой Субтилен-доду и Думэмбу. Вот и все.

Он сделал попытку похлопать Владимира по плечу. Тот уклонился и сказал серьезно и спокойно:

- Вот эту доску с перегородки сорву и всех вас тут перекалечу.

- Это земные шутки, - объяснил Син-цитий-доду и поспешно убрал руку.

Он протянул дежурному журнал и со злорадством заметил:

- Гостя передаю вам. Вот здесь распишитесь, что приняли.

Дежурный мучительно наморщил низкий лоб и спросил, выводя закорючку подписи:

- Ну, а куда же?.. Ну, это... потом, куда его определить?

- Туда. Туда, - многозначительно пояснил Син-цитий-доду. - Где у нас комната для особо уважаемых гостей. Понятно?

Дежурный обалдело таращил глаза и молчал.

- Осел! - не выдержал секунд-полицейский. - Снова ничего не понял! В подвале... Комнатка там есть. Симпатичная такая. Понял теперь?

- Понял, - лицо дежурного прояснилось. - Но там есть...

- Все, все, все! - заторопился секунд-полицейский, забирая журнал. Хватит мне морочить голову. Мое дежурство уже давно закончилось! Выполняйте приказ! Гостя ублажать, развлекать и - ха-ха! - никуда не выпускать!

Из каморки выглянул заспанный смотритель камер с ворохом тряпья в руках. Он почтительно поздоровался со спиной уходящего офицера и бросил вещи возле барьера.

18

Владимир, не обращая внимания на полицейских, рассматривал помещение. Оно было небольшим, а перегородка, за которой восседал дежурный, делала его еще меньше. В углу находилась печка с круглой, испачканной побелкой крышкой. Сквозь побелку на крышке выступала надпись на старофирболгском и едва виднелись очертания диковинного существа - то ли зверя, то ли птицы. Серый пол... Не исключено, что после постройки здания его еще не удосужились помыть.

На барьере стоял переносной телевизор. Экран мерцал, по нему шли зубчатые полосы.

- Телевизор с нами посмотрите, - предложил дежурный сладким голосом и посмотрел на гостя с неудовольствием.

И тут до слуха Владимира донесся странный звук. Вначале он был похож на плач ребенка, а затем превратился в звериный - с уханьем - вой.

- Что это! Что?! - спросил Владимир, насторожившись, и по коже его пробежали мурашки.

Смотритель издал довольный смешок.

- У этой еще голос ничего. Музыкальный. А вот мужик вчерашний нарочно, подлец, прегнусным голосом орал.

- Это что? Пытки?! - воскликнул Владимир и сделал шаг к дежурному.

- Извините, - залебезил тот. - Не все предусмотрено строителями. Перегородки тонкие, звукоизоляция - ни к черту! Нам самим это порой мешает.

- Прекратите немедленно! - заорал землянин, сжимая массивные кулаки. Изверги проклятые!

Дежурный, взглянув в лицо землянина, онемел и медленно, стараясь не делать резких движений, полез в ящик стола. Затем как можно быстрее он выхватил оттуда пистолет и направил его в грудь землянина.

Владимир отвернулся от перегородки, подошел к печке и взял кочергу. Пистолет в руке дежурного ходил ходу ком.

- Не подходи! Стрелять буду! - испуганно выкрикнул он. - Я уже стреляю! Я совсем уже выстрелил!

- Смотри, болван!

Владимир согнул кочергу и швырнул ее на барьер.

- Это называется бантик. Понятно? То же самое с пистолетом сделаю.

- Этого не надо, - опасливо сказал дежурный, пряча пистолет за спину. Он казенный. На мне записан.

Дежурный кивнул смотрителю:

- Иди. Скажи, чтобы прекратил. На завтра перенес, что ли. А то этот скандал учиняет. Не люблю скандалов. И бантики мне его не нравятся.

Потрясенный смотритель все еще смотрел на "бантик". Он отвесил челюсть, и его и без того удлиненное лицо уподобилось морде какого-то животного.

Смотритель камер направился в глубину здания, и крики вскоре умолкли.

- Вот вы говорили о нас слова разные... - голос дежурного вздрогнул от обиды. - Извергами назвали. Это оскорбительно. Первый раз увидели - и сразу делаете выводы. Меня, кстати, все знакомые считают очень приличным и добрым человеком.

Володя с удивлением понял, что верит дежурному. Ужас ситуации заключался в том, что на работе этот полицейский мог привычно и обыденно совершать такие вещи, от вида которых неподготовленный зритель мог сойти с ума. И, вместе с тем, дома он, вполне вероятно, нежный отец, гостеприимный хозяин и хороший приятель.

- Нехорошо! А еще земляник! - гнул свою линию дежурный. - Поймите: работа наша такая, и мы ее должны выполнять. Нам за работу деньги платят. А без денег у нас нельзя. Не воровать же, в самом деле! Слыхал я, что у вас на Земле всякая работа в почете...

Владимир скрипнул зубами и, сев на шаткий табурет, отвернулся к телевизору, чтобы только не видеть дегенеративной физиономии полицейского, умеющего здраво рассуждать.