Владимир Заяц - Тяжелые тени

"Зальдись, водопадное сердце", - шепнул Владимир, ища опору в самоиронии, и, чтобы придти в себя, несколько раз глубоко вздохнул.

Северин дернул его за рукав и поинтересовался:

- Что с тобой? Твой первый бал странно на тебя действует. Еще не начались танцы, а ты уже вертишься.

Володя только отмахнулся.

Белогрудый директор в оркестровой ложе взмахнул палочкой и, повернувшись к залу, выкрикнул:

- Танец для дам! Просим, прекрасные! Выбирайте кавалеров!

И тотчас душно-ароматная стихия "прекрасных дам" ринулась к переводчику.

- Как он мил!..

- ...Элегантен...

- ...Как очаровательно смущается!..

Владимир напрасно пытался разглядеть незнакомку сквозь шуршащую шелками стену. Самая смелая девица уже ухватила его потными руками и увлекла на свободное место.

- Станцуем!

При каждом движении пудра с ее лица сеялась на высокий стоячий воротник.

Музыка оглушала. Музыка астматически захлебывалась. Конвульсивно дергались пары. Воздух был перенасыщен запахом духов, пудры, лаков, благовонным дымом.

Цепкие руки партнерши дергали его в разные стороны, заставляя двигаться в такт музыке. Временами Владимир чувствовал легкую дурноту, и лицо девицы превращалось в расплывчатое розовое пятно.

- Не знаю... Не умею... - не удержался Владимир.

Дрожащий голос возбужденно припевал-приговаривал в ответ:

- Это не трудно! Вот так... Теперь - вот так. Шажок назад и вбок. Теперь подпрыгнуть. Нет, не так высоко!

А Володя все пытался разглядеть загадочную девушку. Ему уже казалось, что в тот единственный раз, когда они встретились взглядами, прочел в ее глазах и печаль, и тоску, и немую мольбу о помощи.

- Когда танцуете, надо смотреть в лицо партнерши, - услыхал он обиженный писк и рассеянно кивнул.

Музыка разразилась барабанным стаккато и смолкла. Переводчик отвел надувшуюся даму на место и возвратился к товарищам. Он обвел взглядом зал и убедился, что незнакомка исчезла.

Северин - спокойный и невозмутимый - стоял, где и прежде, и казалось за все время танца не сдвинулся с места.

- Не танцевал?

- Нет.

- Может быть, ты знаешь заклинания против местных пламенных особ?

- Все очень просто, - принялся объяснять Северин. - На первых балах я регулярно наступал партнершам на ноги. А при моем весе это чревато. Теперь они мне только делают глазки с безопасного расстояния. Инстинкт самосохранения срабатывает.

К выходу их провожал сам Первый Доверенный. Он, как всегда, был очень мил и любезен.

- Вот видите, - ворковал он на ухо Посланнику. - Все и устроилось. Никто больше не обижает. А вы санкциями угрожали, хотели нам сократить поставки мю-мезонного катализатора. Я все знаю. Но ведь знания и технологии существуют для того, чтобы ими делиться с друзьями. Не для того зажигают свечу, чтобы ставить ее под сосуд. Огонь знаний...

- Огонь! - желчно отозвался Михаил Семенович. - Он и освещать может, и еретиков сжигать может.

- Каких еретиков? - всполошился Первый Доверенный. - Снова меня оболгали! Какие могут быть еретики в наш просвещенный век?!

- Оставьте, - устало запротестовал Посланник. - Вы же знаете, что я ничего голословно не утверждаю. Ко мне поступила информация, что вы развернули кампанию по выявлению среди населения Фирболгии так называемого генного духа.

Первый Доверенный вобрал голову в плечи и, не удержавшись, метнул в Посланника испепеляющий взгляд. Но тут же взял себя в руки и, сделав обнимающий жест, хрипло произнес:

- Мы все о делах да о делах говорим. А какая погода стоит!

Даже неискушенному в дипломатических вывертах Владимиру стало ясно, что Первое Доверенное Лицо тянет время, чтобы собраться с мыслями.

Однако вид, открывающийся со ступенек дворца, был и в самом деле очарователен.

Над темной массой деревьев разгоралось оранжевое зарево, то всходили обе луны. Легкий ветер едва слышно шуршал листвой и доносил до людей сладковатый аромат ночных цветов.

- Генный дух? - наконец нашелся Первый Доверенный. - Я вспомнил. Это жаргонное словечко наших генетиков. Сейчас у нас широко проводится подготовка к оздоровлению генофонда. Генетики мне растолковали, что происходит распространение - дрейф - генов, являющихся причиной того или иного заболевания. Вот и все. Надеюсь, что и вы окажете посильную помощь в осуществлении этой медицинской программы. Ведь вы гуманисты, не так ли? А теперь не смею вас задерживать. Я должен вернуться.

Он откланялся и ушел. В то же мгновение из-за угла выскользнул человек в фуражке, надвинутой на самые глаза. Северин молниеносно вскинул руку с каким-то черным предметом.

- Не стреляйте! - вполголоса взмолился незнакомец. - Я к вам с поручением. Да спрячьте вы пистолет!

- Хорошо! Подходи! - разрешил Северин, но пистолет не спрятал.

Человек, опасливо поглядывая на квадратную фигуру Северина, подошел к переводчику.

- Вам просила передать одна особа, - многозначительно ухмыляясь, сообщил он, и в руку Владимира скользнул небольшой конверт.

Незнакомец поспешно отступил и торопливо скрылся за углом.

Северин хмыкнул.

- Мне в первые недели тоже надушенные записочки посылали.

Владимир молчал и всю дорогу к Миссии ощупывал плотный квадратик в нагрудном кармане. Он был почему-то уверен, что правильно догадался, от кого это послание.

6

Как всегда, Сай проснулся поздно. Во рту все еще стоял отвратительный вкус самодельной водки - "фугаски", как ее называли офицеры.

Привычно пошаливала печень: в правом подреберье гнездилась тупая давящая боль, а во рту ощущалась горечь. Не надо было пить "фугаску", возраст давно уже не тот. Но откуда взять младшему офицеру денег на более изысканные напитки? Когда-то Сай пытался разобраться, в чем тут дело. То ли он все еще младший офицер из-за того, что пьет; то ли он пьет из-за того, что нет продвижения по службе? А может быть, то и другое зависит от какой-то одной причины, ему неведомой и трудно постижимой? Ничего, кроме головной боли, эти усилия ему не давали. Покорившись судьбе, он выработал для себя успокоительную формулу: все идет так, как должно идти, и по-другому идти не может. Постичь истинные причины событий и судеб может только один Непостижимый, да будет он жив, здрав и невредим.

Сай тупо смотрел на колышущуюся в углу паутину и думал. Думать было тяжело и неприятно. Мысли будто застревали в темном и тесном туннеле. Паутина... Почему она, паутина? Интиль не смела. Не позаботилась о чистоте. Врезать бы ей за это, как прежде. Была мала - больше заботилась об отце. Выросла Интиль... Все больше стала походить на свою маменьку, лет пятнадцать назад удравшую с залетным интендантом. Тот же диковатый, непонятный взгляд, те же странные речи. Пользуется, дрянь такая, тем, что отец денно и нощно трудится, и проводит время, как вздумается. Связалась с каким-то братством. "Миссия истинного божественного света"! Вот ведь название какое выдумали!