Олег Ёлшин - Тейа

Он снова замолчал и уже весело на нее посмотрел. И снова заговорил:

– Валери, вы создали чудо! Чудо в ваших руках и этой милой головке. Неужели вам хочется покрываться страшными язвами, задыхаться во сне, температура тела будет зашкаливать за 45 по Цельсию? Да, что я вам рассказываю? Давайте все закончим прямо сейчас. Просто напишем вашей рукой рецепт, проверим его и разойдемся?

– Я согласна! – внезапно ответила она.

– Вот! Так-то лучше! Берите бумагу и ручку! Вам принести кофе? – он засуетился, позвонил по телефону…

– Я согласна. Скажите, ведь вам все равно?

– В каком смысле? – не понял он.

– Вам все равно, какая это будет болезнь?

– Вы сумасшедшая? – не поверил он ее словам.

– Тогда чума. Древняя, уважаемая убийца всех времен и народов. О ней даже в Библии сказано.

– Вы на полном серьезе? – он посмотрел на эту, совсем еще юную особу, на которой гордо, как флаг, реял Орден Почетного Легиона, висели бриллианты и золотые украшения, от нее еще пахло шампанским и дорогими духами, ее волосы в роскошной прическе были уложены для встречи во дворце. Ей открывались все двери мира, огромные деньги сулили счастливое будущее, ее красота была достойна любви настоящего мужчины, а она выбирала ЧУМУ!

– Чуму, – повторил он расстроено, – ну что же, раз я вам дал слово, значит, выбор за вами. Чума! – снова удивленно повторил он. – Чума!

– И еще чашечку кофе, если это, конечно, возможно, – напомнила она…

Ей нужно было выиграть время. Период инкубации болезни составлял 3–4 дня. Это уже кое-что. Всего оставалось 24 дня до той страшной даты. Уже 23 дня… Но ее срок – это четверо суток до начала развития болезни и еще столько же до конца. Уже неделя, а там посмотрим! – как любил говорить Генри. Так думала Валери. Она получила чашечку кофе и укол в вену в придачу, и теперь ее время превратилось в томительное ожидание, а эти несколько дней – в историю болезни с неизвестным концом. Они не учли одного. Она врач, и никакая болезнь не напугает ее так, как простые садистские методы, которые ломают в застенках людей. И сейчас она даже боялась подумать об этом, словно чума и была тем единственным спасением в «маленькой клинике» (как изволил выразиться ее «доктор»). Итак, время пошло…

Леонид снова был на острове. Несколько человек собралось в доме у Генри, и теперь они решали, что им предпринять. Для этих людей, которые всю свою жизнь занимались подобными вопросами, все было привычно и знакомо, но только не для него.

– …я не вижу особенных причин для беспокойства, – продолжал говорить Вудли. – Ну, заберем мы ее оттуда, с места их встречи или из дворца, откуда угодно – и все…

Но для Леонида невыносима была мысль, что останется в каком-то другом параллельном мире кусочек ее жизни.

– Из дворца? – воскликнул он. – А та Валери, которая потом гуляла по улицам Парижа, заходила в магазины, ела хлеб. Это живой человек, Вудли! Куда она денется?! Она останется там? И этот отрезок ее жизни тоже! А потом в неизвестном месте над ней будут издеваться? Нет! Вудли, нет!!!

– Хлеб? При чем здесь хлеб? – не понимал Вудли.

– Леонид хочет сказать, – произнес Генри, – что, забирая ее раньше, остается во времени кусок ее жизни, который уже случился и стереть его невозможно. Он повис в каком-то параллельном мире, где и находится сейчас Валери. Настоящая, живая Валери.

– Ну и что? – возразил Вудли, – меня тоже выдернули оттуда, с той набережной. А где тот другой Вудли, которого оставили, теперь не имеет значения, – спокойно трезво рассуждал он, – главное, что я здесь, я с вами, а сколько нас таких двойников бродит в этих параллельных мирах – не счесть. Стоит ли думать об этом?

– Стоит, – ответил Генри. – И пока она жива, пока ее еще можно спасти, нужно это сделать сегодня, сейчас, но не вчера. Так мы снова перевернем события и поставим все с ног на голову. Мир очень хрупок, время не терпит вмешательств. И чем это обернется для всех нас и для нее тоже – не знает никто…

– Зачем вам это нужно? – спросила Валери.

Человек в халате снова сидел напротив. Сейчас ее кровать была отделена от него прозрачным стеклом, и пространство вокруг напоминало большой закрытый аквариум. Прошло три дня, и болезнь, наконец, заявила о себе – ужасно болела голова, во рту пересохло, все время приходилось пить, но это не помогало, уже начал появляться удушающий кашель, на руках проступили красные пятна. Обо всем этом она знала, и все шло по плану. А план был один – ждать и терпеть, пока ее не спасут.

– Я долго думала, зачем вам это нужно, ведь кроме деления клеток эта вакцина ничего не дает? – вымолвила она.

А человек тем временем внимательно смотрел на нее сквозь прозрачное стекло, проверяя симптомы и оценивая ход болезни. Изучал температурный график…

– Прекрасно! – наконец, ответил он, – великолепно!

– Что? – не поняла она.

– Простите, это я о своем…

Теперь он, обратив на нее внимание, вежливо отвечал на вопрос:

– Зачем мне это нужно? Я – любопытный человек, организация, которой я служу, тоже, и если появляются новые секреты, о которых мы ничего не знаем, нас это совсем не устраивает. А вдруг найдутся мерзавцы, которые, опередив нас, в своих интересах начнут использовать эту вакцину.

– Но, других интересов нет! – удивилась она. – Нет и быть не может! Вакцина продается в любой аптеке и помогает людям жить. И все.

– Это я и хочу понять – все ли? Поэтому мне нужен ваш рецепт, формула. Я должен быть уверен!

– Я вам повторяю – результат единственный – только деление клеток. Вы теряете время.

Человек сверкнул глазами и заботливо произнес: – Это вы теряете время, а у вас его не так много… Хотя и не мало. Если вы захотели так просто умереть, вам не удастся отделаться двумя-тремя днями. Ваш организм полностью обновлен, он может сопротивляться долго, и умирать вы тоже будете мучительно и долго. Вам это нужно?

– Нет, – как-то просто ответила она.

– Нет, – сочувственно повторил он. – Но если вы надеетесь победить чуму без повторной инъекции, у вас ничего не получится. С ней никто сейчас не борется, и она будет продолжать разрушать ваш молодой организм, пока все не закончится. Вы хотите продолжить наш эксперимент?

Сейчас он напоминал заботливого врача, который искал выход. Искал, но не находил, чем был очень огорчен.

– Прошло три дня, Валери! Я боюсь, что скоро вам будет сложнее воспроизвести формулу и вспомнить все компоненты, тогда вам уже не поможет никто. Даже Я!

Она продолжала молчать, с мучительным интересом разглядывая этого человека: Он врач, но какая ужасная у него работа. Одни придумывают лекарства для жизни, другие создают болезни и сеют смерть. И те, и другие учились когда-то в одних колледжах, вместе сидели на лекциях, и даже сейчас они одеты одинаково – все те же белые халаты, шапочки, только программа у этих других немного сбилась. Ей даже стало жалко этого человека. Вдруг она произнесла: