Альфред Бестер - Том 4. Рассказы

Мистер Аквила разложил и расставил чашки Петри и тигли с порошками и жидкостями вокруг беспомощного художника. Отмерил и отрезал фитили нужной длины, аккуратно соединил их с электрическим таймером. Потом подошел к полке, где стояли бутылочки с сывороткой, взял маленький флакон, на котором стоял номер 5-271-009, набрал содержимое флакона в шприц и очень осторожно сделал Гельсиону укол.

— Начинаем, — сказал он. — Очищение твоих мечтаний. Voila [56] Voila (фр.) — Вот. .

Потом мистер Аквила включил электрический таймер и спрятался за свинцовый щит. Наступила полная тишина. Неожиданно из спрятанного где-то громкоговорителя на Гельсиона выплеснулась волна черной музыки и чей-то, записанный на магнитофон голос, затянул невыносимые заклинания. Порошки и жидкости, расставленные вокруг Гельсиона, один за другим начали вспыхивать, и очень скоро художника окружила плотная стена пламени и музыки, Мир с оглушительным грохотом стал вращаться вокруг него…

К нему подошел президент Объединенных Наций. Это был высокий худощавый подвижный человек с очень грустным лицом, Он в смятении ломал руки.

— Мистер Гельсион! Мистер Гельсион! Где вы были, мой кексик? Черт возьми. Hoc tempore [57] Hoc tempore (лат.) — Такие времена. . Вы знаете, что произошло?

— Нет, — ответил Гельсион. — А что произошло?

— После вашего побега из психушки. Хлоп! Атомные бомбы повсюду. Двухчасовая война. Она окончена. Ноrа fugit [58] Ноrа fugit (лат.) — Проходит ужас. , мой правоверный дружок. Мужчины потеряли способность иметь детей.

— Что?

— Жесткая радиация, мистер Гельсион, сделала мужчин всего мира калеками в некотором смысле.

Черт возьми. Вы — единственный мужчина, способный производить потомство. Вне всякого сомнения причина этого заключается в том, что в вашем организме произошли необъяснимые и загадочные мутации, которые делают вас не таким, как все. Господи.

— Не может быть.

— Oui. Теперь вашей обязанностью является снова заселить наш мир. Мы сняли для вас номер в Одеоне. Там три спальни. Три — мое любимое число. Простое.

— Вот так бутерброд! — воскликнул Гельсион. — Я же об этом только и мечтал.

Его путешествие в Одеон было самым настоящим триумфом. Его украсили гирляндами цветов, ему пели серенады и приветствовали радостными криками. Обезумевшие от восторга женщины бесстыдно демонстрировали ему себя, надеясь привлечь его внимание. В номере Гельсиона напоили прекрасным вином и отменно накормили. После обеда вошел высокий худощавый подвижный человек с очень грустным лицом. В руке он держал список.

— Главный Сводник Мира к вашим услугам, мистер Гельсион, — сказал он и заглянул в свой список. — Черт возьми. 5 271 009 девственниц претендуют на ваше внимание. Красота гарантирована. Ewig-Weibliche [59] Ewig-Weibliche (нем.) — Идеал женщины. . Назовите любое число от одного до пяти миллионов.

— Начнем с рыжей, — сказал Гельсион.

Ему привели рыжую девушку. Стройная мальчишеская фигура, маленькая твердая грудь. Следующая — пухленькая, с совершенно нахальной попкой. Пятая была статной девушкой, чья грудь напоминала африканские груши. Десятая словно сошла с картины Рембрандта. А двадцатая оказалась стройной девушкой с мальчишеской фигурой и маленькой твердой грудью.

— Мы не встречались с тобой раньше? — поинтересовался Гельсион.

— Нет, — ответила она.

Следующая — пухленькая, с совершенно нахальной попкой.

— Твое тело мне знакомо, — сказал Гельсион.

— Нет, — ответила она.

Пятидесятой была статная девушка, чья грудь напоминала африканские груши.

— Это точно? — спросил Гельсион.

— Никогда, — ответила она.

Утром в номер Гельсиона вошел Главный Сводник Мира, держа в руках бокал с напитком, усиливающим половую силу.

— Я этого не употребляю, — сказал Гельсион.

— Черт возьми, — воскликнул Сводник. — Вы самый настоящий гигант. Слон. Не удивительно, что вы являетесь всеми любимым Адамом. Tant soit peu [60] Tant soit peu (фр.) — в каком-то смысле . Не удивительно, что они все плачут от любви к вам. — С этими словами Сводник залпом выпил напиток.

— А вы не заметили, что они становятся похожими одна на другую? — пожаловался Гельсион.

— О, нет! Они все разные. Раrbleu [61] (фр.) — Черт возьми! ! Вы нанесли оскорбление моему отделу.

— Нет, нет, они все разные, только вот типы начинают повторяться.

— А? Такова жизнь, старичок. Жизнь циклична. Разве вы не заметили, вы же художник?

— Я не думал, что этот принцип относится к любви тоже.

— Он относится ко всему. Wahrheit und Dichtung [62] Wahrheit und Dichtung (нем) — Истина и поэзия .

— Вы, кажется, говорили, что они плачут?

— Oui. Они все плачут.

— Почему?

— От безумной любви к вам. Черт возьми.

Гельсион подумал о процессии мальчишеских, нахальных, статных, рембрандтовских, худых, рыжих, блондинок, брюнеток, белых, черных и коричневых женщин.

— Я нe заметил, — признался он.

— Обратите на это внимание сегодня, наш всемирный отец. Ну что, начнем?

Сводник сказал правду. Гельсион не заметил этого раньше. Они действительно плакали. Ему это льстило и одновременно угнетало.

— Почему бы вам не посмеяться немного? — спрашивал он.

Но они не хотели или не могли.

Наверху, на крыше Одеона, во время ежевечерней тренировки Гельсион поинтересовался причинами у своего тренера — высокого худощавого и подвижного человека с очень грустным лицом.

— А? — переспросил тренер. — Черт возьми. Я не знаю, старина виски с содовой. Возможно, причина в том, что происходящее травмирует их.

— Травмирует? — фыркнул Гельсион. — Почему? Что я такого особенного с ними делаю?

— Ага? Вы шутите, да? Всему миру известно, что вы с ними делаете.

— Нет, я хотел сказать… Как происходящее может их травмировать? Они же все сражаются за то, чтобы попасть ко мне, не так ли? Я что, обманул чьи-нибудь ожидания?

— Загадка. Tripotage [63] Tripotage (фр.) — Темные делишки. . А теперь, возлюбленный всемирный отец, займемся отжиманиями. Вы готовы? Начинайте.

Внизу, в ресторане Одеона, Гельсион решил расспросить метрдотеля — высокого худощавого и подвижного человека с очень грустным лицом.

— Мы простые люди, мистер Гельсион. Suo jure [64] Suo jure (лат.) — В своем праве. . Вы, конечно же, это понимаете. Женщины вас любят, но они знают, что не могут рассчитывать больше, чем на одну ночь любви с вами. Черт возьми. Естественно, они разочарованы и расстроены.

— А чего они хотят?

— Того же, чего хочет каждая женщина, мои любезные ворота на запад. Постоянных отношений. Брака.

— Брака!

— Oui.

— Все до единой?

— Oui.

— Ну, хорошо. Я женюсь на всех 5 271 009.

Но тут запротестовал Главный Сводник Мира.

— Нет, нет, нет, юный Локинвар. Черт возьми. Это невозможно. Даже если забыть на время о религиозных препятствиях, существует еще и человеческий фактор. Кто сможет справиться с таким гаремом?