Альфред Бестер - Том 4. Рассказы

— Черт возьми! — вскричала Генеральная Ассамблея. — Почему мы сами до этого не додумались? Черт возьми!

— И я знаю, в чем заключается неполадка!

Наступила смертельная тишина.

Дверь в Залу Генеральной Ассамблеи распахнулась. Профессор Смертишин — высокий, худощавый, с очень грустным лицом — вбежал в Зал.

— Эврика! — закричал он. — Я нашел. Черт возьми. Что-то не в порядке с мыслящими машинами. Три идет после двух, а не до.

Генеральная Ассамблея огласилась счастливыми криками. Возбужденная толпа схватила профессора Смертишина и начала радостно тузить его. Открывали бутылки с вином. Пили за его здоровье. На грудь профессора нацепили несколько медалей. Он сиял.

— Эй! — напомнил о себе Гельсион. — Это мой секрет. Я тот человек, в организме которого произошли необъяснимые и загадочные мутации…

Застучал телетайп, и на стене появились огромные буквы:

«ВНИМАНИЕ. ВНИМАНИЕ. ХУШЕНКОВ В МОСКВЕ НАШЕЛ ДЕФЕКТ В КАЛЬКУЛЯТОРАХ. 3 ИДЕТ ПОСЛЕ ЦИФРЫ 2, А НЕ ДО. ПОВТОРЯЕМ: ПОСЛЕ (ПОДЧЕРКИВАЕМ), А НЕ ДО».

В Зал вбежал почтальон.

— Специальное сообщение от доктора Жизнитишина. Он сообщает о неисправности мыслящих машин. Три идет после двух, а не наоборот.

Посыльный принес телеграмму:

«МЫСЛЯЩИЕ МАШИНЫ НЕ В ПОРЯДКЕ ТОЧКА ДВА ИДЕТ РАНЬШЕ ТРЕХ ТОЧКА А НЕ ДО ТРЕХ ТОЧКА ФОН МЕЧТАТИШИН ТОЧКА ГЕЙДЕЛЬБЕРГ».

Раздался звон стекла — в окно влетела бутылка. Она упала на пол и разбилась, внутри оказался листок бумаги, на котором было нацарапано: «Неужели вы никогда, не думоли, что, вазможна, цифер 3 идет после 2 вместо наабарот? Конец Грисчам. Мистер Тишин-Тишин».

Гельсион вцепился в рукав судьи Филда.

— Какого дьявола здесь происходит? — резко спросил он. — Я думал, что на всем свете только я один знаю этот секрет.

— HimmelHerrGott! — нетерпеливо ответил Судья Филд. — Вы все одинаковы. Мечтаете, что на всем свете вы — единственный человек, знающий секрет, что вы единственный человек, претерпевший несправедливость, с девушкой или без девушки, с чем-нибудь или без всего. Черт возьми. Вы мне надоели, люди с мечтой о своей уникальности. Проваливай.

Судья Филд оттолкнул Гельсиона в сторону. Генерал Балорсен оттолкнул его обратно. Джудит Филд не обращала на него внимания. Робот Балорсена незаметно подтолкнул его в угол толпы, где Грсш, одновременно находящийся в углу, где толпились люди на Нептуне, сделал с Гельсионом нечто невероятное, такое, что и словами невозможно описать, и исчез вместе с несчастным, который начал судорожно вырываться, кричать и рыдать, погрузившись в ужас — изысканное блюдо для Греша — и пластиковый кошмар для Гельсиона…

Его разбудила мать, положив кошмару конец.

— В следующий раз, — сказала она, — не будешь по ночам таскать бутерброды с ореховым маслом, Джеффри.

— Мама?

— Да, тебе пора вставать, дорогой, ты опоздаешь в школу.

Она вышла из комнаты. Гельсион огляделся по сторонам. Потом посмотрел на себя. Это было правдой. Правдой! На него снизошло изумительное понимание. Его мечта осуществилась. Ему снова было десять лет, и он находился в теле десятилетнего ребенка, в доме, где прошло его детство, в жизни, которую он уже один раз прожил, когда учился в школе. Только теперь он располагал знаниями, опытом и мудростью тридцатитрехлетнего мужчины.

— О, радость! — вскричал он. — Меня ждет триумф. Триумф!

Он будет школьным гением. Он удивит своих родителей, поразит учителей, потрясет экспертов. Он получит стипендию. Покончит с издевательствами этого типа Реннехана, который вечно над ним измывался. Он возьмет напрокат пишущую машинку и напишет все знаменитые пьесы, рассказы и романы, которые помнит. Теперь он воспользуется той упущенной возможностью с Джуди Филд возле мемориала в парке Ишам. Он украдет изобретения и открытия, станет основателем новых производств, будет делать ставки на тотализаторе, играть на бирже. К тому времени, когда ему исполниться тридцать три, он станет хозяином всего мира.

Гельсион с трудом оделся — забыл, где что лежит. С трудом съел свой завтрак. Сейчас было не время объяснять матери, что он привык начинать день с чашечки ирландского кофе. Ему страшно не хватало утренней сигареты. И он не имел ни малейшего представления о том, где лежат его учебники. Мать с трудом выпроводила его из дому.

— На Джеффа сегодня опять нашла придурь, — пробормотала она. — Надеюсь, день пройдет спокойно.

День начался с того, что Реннехан ждал его в засаде возле Входа для мальчиков. В воспоминаниях Гельсиона он был большим грубым хулиганом со свирепым выражением лица. Сейчас он с изумлением обнаружил тощее, затравленное и одновременно агрессивное существо, в которое словно вселился дьявол.

— Послушай, ты же не испытываешь ко мне никакой враждебности, — воскликнул Гельсион. — Ты всего лишь запутавшийся мальчишка, который пытается что-то доказать.

Реннехан ударил его.

— Знаешь, малыш, — ласково сказал Гельсион. — На самом деле тебе очень хочется дружить со всем светом. Ты просто чувствуешь себя неуверенно. И поэтому вынужден драться.

Психоаналитический сеанс, проведенный Гельси-оном для Реннехана, оставил того равнодушным. Он нанес еще один удар. Было больно.

— Да оставь ты меня в покое, — проговорил Гельсион. — Иди доказывай, какой ты сильный, кому-нибудь другому.

Двумя быстрыми движениями Реннехан выбил книжки из рук Гельсиона и одновременно расстегнул молнию у него на штанах. Не оставалось ничего другого, как драться. Двадцать лет смотрения фильмов с будущим Джо Луисом не принесли Гельсиону никакой пользы. Реннехан крепко отделал его. К тому же, Гельсион опоздал в школу. Вот сейчас ему представится возможность поразить своих учителей.

— Дело в том, — объяснил он мисс Ральф, которая преподавала в пятом классе, — что у меня была стычка с невротиком. Я, конечно, могу справиться с его левым хуком, но вот отвечать за навязчивые идеи не могу.

Мисс Ральф дала ему пощечину и отправила к директору с запиской, в которой сообщалось о неслыханной наглости Гельсиона.

— Единственное, о чем никто не знает в этой школе, — сказал Гельсион мистеру Снайдеру, — это психоанализ. Как вы можете изображать из себя компетентных учителей, если вы не…

— Грязный мальчишка! — сердито перебил его мистер Снайдер — высокий худощавый мужчина с очень грустным лицом. — Так значит, ты читал грязные книжки, да?

— А что грязного в книгах Фрейда?

— Кроме того, ты грязно ругался, да? Тебе нужно преподать хороший урок, потому что ты гнусное маленькое животное.

Гельсиона отправили домой с запиской, требующей немедленной встречи с его родителями по поводу исключения Джеффри из школы в связи с тем, что он нуждается в немедленном переводе в исправительно-трудовую колонию.