Илья Твиров - Вирус зла (СИ)

И когда Виктор понял это, он вдруг закричал, что есть мочи.

Висевшую перед ним в нескольких метрах черную колючку разметало, разорвало на части, превратило в пыль. Оцепенение моментально спало, и Виктор, по-прежнему наблюдая застывший перед глазами образ девушки, изо всех сил закричал вновь.

Акустическая волна, выглядевшая таковой лишь на первый взгляд, прошла длинными коридорами Главного Стража, забралась во все помещения, каюты и комнаты, свободно проникнув через внутренние стены, переборки и совершенно не видя в них для себя препятствия. И там, где фронт волны соприкасался с черными колючками, наблюдалась одна и та же картина: ежи-колючки, будто стеклянные, разбивались на мелкие части, словно от удара по ним невидимым обухом.

А Виктор все кричал и кричал, пока, наконец, последняя колючка не превратилась в пыль, в микроскопический черный порошок.

Что он сделал, какие силы и резервы собственного организма привел в действие, Гагарин не успел проанализировать — в следующий момент по Убежищу был нанесен страшной силы удар. Лишь невероятная технологическая база неизвестных строителей Стража позволила кораблю уцелеть в первые мгновения этого удара и не развалиться на части, но вести бой Главный Страж уже не мог, так как большинство его важнейших систем и технологических узлов было повреждено.

Противнику оставалось лишь еще раз повторить атаку, чтобы окончательно добить Убежище, а вместе с ним и параморфа, когда в ситуацию вмешалась новая Сила, решившая исход битвы за жизнь человеческой цивилизации в пользу людей.

Время остановилось. Именно остановилось, а не замедлило своего бега, как сначала показалось Виктору. Гагарин повертел головой из стороны в сторону, увидел замерших и совершенно недвижных Старейшин, подошел к одному из панорамных окон, в которых, словно гигантские декорации на фоне иссиня-черной бездны космического пространства, висели корабли зеркальников, микронианцев и земные крейсера. Они замерли в нелепых позах, в незавершенных маневрах, хищные, агрессивные, стремительные. Казалось, кто-то могущественный, всесильный решил навсегда увековечить красоту и ужас войны, остановив время, сделав ей, тем самым, памятник из естественного материала.

Кто-то появился в рубке Главного Стража.

Гагарин резко обернулся и увидел суровое, жесткое лицо человека, наделенного колоссальными силами и властью. Странник явился, как и обещал, в самый нужный для этого момент.

— Ты… — хотел было сказать Виктор, но человек в черном костюме жестом руки перебил его.

— Не вслух, — мысленно произнес он, одергивая Виктора. — Вижу, что я вовремя .

— Не то слово. Ты… и впрямь остановил время?

— Лишь в локальном участке. В границах всего Домена это может сделать лишь Творящая монада.

— А кто же ты?

— Тот же, кто и ты, — ответил Виктору Странник, подходя к панорамному окну. — Просто мы идем к одной и той же цели с разных сторон.

— К какой цели? — спросил Виктор, поглядывая то на замершие в боевом действии корабли, то на человека в черном.

Странник долго молчал, рассматривая апокалипсический пейзаж, автором которого он стал, потом повернулся к Виктору лицом, снисходительно улыбнулся и произнес:

— Ты сам знаешь ответ на этот вопрос. И если пораскинешь мозгами, ответишь себе и на другой.

— Какой другой?

— Почему мы должны стать теми, кем станем. Но давай поговорим об этом позже. У нас еще будет время обсудить все. Я даю слово, что если ты сам не сможешь ответить на некоторые свои вопросы, это сделаю я, но старайся во всем разбираться самостоятельно. Чем меньше я вмешиваюсь в твое становление, тем лучше для тебя, а, следовательно, и для всего мира.

Ворох вопросов в голове Гагарина лишь увеличивался с каждой секундой, но Виктор вдруг понял, что время задавать их и получать на них ответы для него еще не настало.

— Что с нами теперь будет? — спросил он первое, что оформилось в голове.

— С нами — это с кем?

— С Человечеством. С теми же микронианцами, зеркальниками…

— Ничего с ними не будет. Это я про людей, — уточнил свою мысль Странник. — Что же касается…хм… микронианцев и зеркальников, то…

Глаза его вдруг яростно вспыхнули. Виктор уловил судорогу пространства, наподобие той, что могли создавать Стражи, только тоньше, изящней и… в несколько сотен раз мощней. В ту же секунду пространство солнечной системы расцвело бесконечной сеткой огненных шаров, взрывов, миллионокилометровыми нитями протуберанцев и мириадами вспышек всевозможных форм, конфигураций и цветов. Армия Агрессора, посягнувшая на Человечество, в одночасье перестала существовать, а Гагарину, на секунду представившему ту титаническую, непредставимую мощь, которую вложил Странник в свой единственный удар, вдруг захотелось преклонить колено перед этим человеком. Нет не человеком — высшим существом.

— Не вздумай, — сказал ему Странник, без труда поняв чувства Виктора. — Богопоклонничество ни к чему хорошему не приведет, тем более от тебя. Вскоре нам вдвоем предстоит долгий, опасный путь, финал которого мне не известен. Я знаю лишь одно, Агрессора необходимо остановить, и его можно остановить. Это доказывает хотя бы то, что ты смог ограничить ментально-психическую матрицу его сознания, спроецированную на Гаспаряна и Гинзбурга. Конечно, то был не сам Агрессор, а лишь его материализовавшаяся воля, ментальный приказ, но и это уже не плохо. Скоро ты проснешься окончательно, подрастешь и вдвоем мы, надеюсь, найдем разгадку всех тайн, связанных с Вирусом.

— С чем?

— У Агрессора много названий. Когда-то ты именовал его Кукловодом, иногда называл Врагом, Противником, Агрессором. Я же предпочитаю называть его Вирусом. Вирусом Зла, если быть точным. Но и об этом мы успеем еще поговорить. А пока собирайся в путь. К сожалению, времени у нас практически нет, а мест, которых надлежит посетить — ужасно много.

Гагарин стоял, слушал Странника, и ему казалось, что войне, в которой он невольно стал одной из важнейших фигур, никогда не суждено будет закончиться. Лишь вера в правое дело, в собственные возможности и осознавание того, что если его миссия провалится, то всех кого он знал, неминуемо ожидает гибель, заставляли Виктора не опускать руки, бороться и сражаться до конца.

Победного ли?

Он вдруг вновь увидел перед собой образ его любимой Кати, несколько секунд любовался им, потом до боли сжал кулаки и с мрачной решительностью кивнул сам себе.

Игрушечная россыпь звезд медленно плыла в объеме комнаты, повинуясь заложенной в нее неким неизвестным создателем программе. Этот процесс волей-неволей притягивал к себе взор, заставлял вздрагивать тонкие струнки души, но, меж тем, заставлял задуматься о многом: в частности, почему все произошло именно так, а не по-другому? Почему естественная среда обитания человека и многих миллиардов других живых разумных систем являлась именно такой, а не другой?