Илья Твиров - Вирус зла (СИ)

— Так получается, что нам не нужно ничего объяснять и все уже на всё согласны?

— Практически.

— Что значит практически? — не понял Виктор.

— Плазмиды не уверены в том, насколько эффективно они смогут соединить свой коллективный разум с разумом других цивилизаций и с самой Землей. Кроме того, в результате такого… эм… опыта произойдет информационное и психическое слияние отличных друг от друга психосфер, в результате которых могут пострадать отдельно взятые особи. Плазмиды не хотят явиться причиной чьей-нибудь смерти. В этом вопросе они очень щепетильны.

— Процедура сея, конечно, не безболезненная, но можешь их заверить, что ничего страшного не случится. И уж тем более они не будут ни в чем виноваты. Самая серьезная опасность объединения надразумных систем в данном конкретном случае заключается в том, что человечество узнает о вашем существовании. Это будет для людей большим стрессом, поскольку они всегда жили с представлением о том, что никаких других цивилизаций на Земле больше нет, а здесь придется смириться с тем, что планету делят целых четыре разумных вида. Да еще придется как-то принять тот факт, что Земля — живое разумное существо.

— И все же, вы можете дать гарантии того, что ни один плазмид не станет виновником чьей-нибудь смерти?

Виктору показалось, что Громов был весьма раздражен такими пустопорожними и ничего не значащими вопросами. Однако в последующих мыслях Максима не было никаких нот негодования и злобы, лишь смирение и понимание происходящего.

— Даже я не смогу дать вам такой гарантии, — ответил Громов . — А вот что я могу сказать наверняка, ты уже догадался, Тесла: если надразумные системы не сольются в симбиозе и не присоединятся к психосфере Земли, создав, тем самым, Сверхразум и оператора реальности на уровне Инженера, Вирус нас всех передавит, как тараканов. В одиночку мы не сможем противостоять ему, как бы мне этого не хотелось, поэтому нам нужен другой план. Я уже давно его придумал, осталось только воплотить в жизнь, и превращение Земли в Сверхразумную систему — первая стадия.

— Так что, если плазмиды, — поддержал Громова Виктор, — так обеспокоены судьбой как собственного Дома так и судьбой человечества и не желают, чтобы из-за них кто-нибудь погиб, то пусть не мешкают и присоединяются, иначе… Как уже сказал Странник, никто не даст вам гарантий того, что интеграция надразума пройдет гладко, но вот если ее не произойдет, даю гарантию, что тогда нас прихлопнут, и шанса на спасение не дадут.

Никола замолчал, очевидно советуясь с остальными членами города-коробля о принятии верного решения.

— Хороший дипломатический ход, — похвалил Виктора Максим.

— У тебя учился.

— Заметно, — встряла в разговор Влада. — Главное не перебарщивать.

Совещание плазмидов длилось довольно долго, и это с учетом того, что энергетические формы жизни способны были к более быстрой обработке поступавшей информации. Наконец, Никола соизволил озвучить их мнение.

— Хорошо, они согласны и ждут только того, когда вы будете начинать.

— Вот так бы сразу, — заявила Влада, — а то тянули кота за хвост, выпендривались.

— Ты ничего не понимаешь, — отругал ее Виктор. — У каждой расы свои жизненные ценности и этические принципы. Могу сказать, что у плазмидов они не самые плохие, а даже наоборот, многим людям бы не помешало кое-чему у них поучиться. Мы обязаны уважать мнение каждого, кто присоединяется к нам, вступает в ряды глобального сопротивления Вирусу, ведь этот шаг сугубо добровольный.

— Глобальное сопротивление? Звучит как что-то неопределенное и напоминает политическую оппозицию времен государств.

— Ну, назови все это как-нибудь иначе, суть все равно останется одна и та же.

Тем временем второй золотой шар, провисевший все это время на одном месте слегка позади Николы, вплыл обратно в облако, а Тесла, потеряв очертания человеческой фигуры, вновь стал шаром.

— Будьте готовы, — сказал ему Громов. — Откладывать в долгий ящик объединение мы не станем.

— И что теперь? — спросил Странника Виктор.

— А теперь нам придется принять форму тех, кем мы на самом деле являемся.

Почему-то услышав эти слова, Виктор натуральным образом испугался. Разумеется, он знал, кто он, знал о своем предназначение и долге, знал о своем могуществе и возможностях, но боялся, что после того, как он прикоснется ко всей своей настоящей Силе, зачерпнет ее, что называется, полной грудью, все человеческое, все, что раньше было для него таким милым, близким и родным, попросту перестанет существовать. Он прекрасно знал, что власть сильно портит и развращает, и не мог себе представить, как справиться с искушением от такой власти, которая вот-вот должна была открыться перед ним. Оказывается, что он все время оттягивал две вещи в своей жизни. Первая заключалась во встрече со своим истинным врагом — с Вирусов в его настоящей ипостаси, а вот вторая… Вторая неприятно удивила его, поскольку, судя по всему, должна была случиться с Виктором гораздо раньше первой.

Словно поняв чувства своего собрата, Громов сказал ободряющим тоном:

— Знаю, что гложет тебя. Знаю, что сейчас ты — словно на краю бездны, одновременно манящей своей неизвестностью и ей же пугающей. Никто, никогда не испытывал подобного и не испытает, потому что эта привилегия дана лишь тебе и мне. Я один раз прошел через это. Я остался человеком в том понимании, котором я сам придаю этому понятию. Поверь мне, воля, вызвавшая нас на белый свет, сопряжение законов, вынудившее пробудить наши истинные силы, вручать такое могущество кому попало, не намерены. Все рассчитано и, если хочешь, предрешено. Домен выбрал нас сам. Творец на нашей с тобой стороне. Мы нужны Метагалактике, мы нужны Универсуму, так что отбрось сомнения, отбрось свои страхи, очисти свой разум и повторяй за мной.

Виктор молчал.

— Должен предупредить, что после этого пути назад уже не будет. Ты никогда не сможешь стать прежним, поскольку почерпнешь, увидишь то, что никому не подвластно увидеть. Один раз ты уже видел это вскользь, теперь настало время понять, чем же ты способен владеть на самом деле. Я как всегда буду рядом, так что ты не заблудишься.

После таких ободряющих речей Виктору ничего не оставалось делать, как только прыгнуть в омут неизвестности с головой и надеяться на лучший для себя исход. В конце концов, Максим остался человеком, разумеется, только внешне и по характеру, что давало шансы и Гагарину. Его ждали на Земле, на него надеялись, и он не вправе был разрушать эти надежды.

— Я готов, — сказал он, наконец, Громову. — Поехали.