Илья Твиров - Вирус зла (СИ)

Далее шли внутренние органы, где мутации были еще основательней. Сердце нарастило себе еще два предсердия и желудочка, став восьми камерным, стенки венозных сосудов и аорт уплотнились, увеличился объем легких, и структурно изменилась печень. Кроме того, серьезно досталось спинному и косному мозгу: нервные волокна теперь были основательно продублированы, а общая масса серого и белого вещества возросла более чем в два с половиной раза.

— Ни чего себе, — произнес Виктор, закончив биолокацию своего тела.

— Что вас беспокоит? — спросили его моментально. Это был Эскулап, который незримо присутствовал везде на территории центра медицины катастроф УСС, расположенном на Марсе в живописнейшей долине Эдем на берегу моря Сирен.

— Тебе говорили, что пугать людей не хорошо?

— Прошу прощения, я не хотел Я думал Вы ко мне уже привыкли.

— Я пошутил, — ответил Виктор, закрывая глаза и вдруг обнаружив, что видит сквозь веки. — Меня беспокоит мое состояние. Точнее даже не оно само, а то, куда все это меня приведет.

— Хочу заметить, что этого не знают даже ведущие специалисты центра.

— Ну а ты? Насколько я знаю, ты способен прогнозировать. Поделись мнением.

— Вы первый в мире параморф. Точнее экзоморф, то есть человек, получивший внутренние и внешние физические мутации в результате внешнего воздействия. Так называемая импульсная эволюция.

— Ты умеешь обрадовать своими речами, — саркастически заметил Гагарин, но Эскулап его, похоже, не понял.

— Я знаю, что ты паранорм, и очень сильный, но сейчас твои возможности превосходят все мыслимые пределы. Хочешь эксперимент?

— Валяй.

— Попытайся увидеть это помещение в разных длинах волн электромагнитного спектра, а потом поделишься со мной своими впечатлениями.

— Ты уверен, что стоит это делать? — скептически заметил Виктор.

— Уверен.

— Ну, хорошо, — сказал Гагарин и, слегка напрягшись, взглянул на палату в инфракрасном диапазоне.

Это было царство красок всех цветов радуги. Те места, которые были теплее, светились красным, те, что холоднее — синим и фиолетовым. Виктор видел мир таким сотни раз, поэтому на него картина не произвела никакого впечатления. Далее последовал мир радиоволн, и тут Гагарин с любопытством обнаружил, что способен регистрировать среди них даже сверхдлинные. Немного поразмыслив, он сместил свое зрение в сторону более коротких волн, прошел ультрафиолетовое, затем рентгеновское и, наконец, гамма-излучение. Голова отозвалась резкой болью, которая практически тут же отступила. Теперь он спокойно видел высокоэнергетические фотоны, испускаемые далекими звездами и Солнцем.

— Поразительно, — прошептал Гагагрин, — такого мне раньше не удавалось.

— Ну, — отозвался Эскулап, — а я что говорил? Твои возможности пока еще до конца не определены, но я думаю, что они очень велики. Хочешь еще один тест?

— Давай, — с готовностью ответил Виктор. Хандра уже прошла, и он был готов к новым подвигам.

— Сделаем так: я сейчас на краткое мгновение погашу и тут же включу свет, а ты попытайся заметить этот момент, но только не входи в измененное состояние сознания. Я хочу проверить реакцию твоего мозга на возмущение окружающей среды.

— Я готов.

Эскулап ничего не ответил.

В палате установилась звенящая тишина. Впрочем, ненадолго. Через минуту инком института вновь заговорил:

— Ты что-нибудь почувствовал?

Разумеется, Виктор уловил момент, точнее моменты, когда свет в палате мигал, о чем немедленно доложил инкому:

— Это было не так уж и сложно.

— Могу тебя поздравить. Реакция твоего мозга на полтора порядка превышает реакцию обыкновенного человека и на порядок — паранорма.

— Ты знаешь, из-за чего это?

— Из-за увеличения общей массы нейронов в спинном и костном мозге, — раздался мелодичный женский голос в дверях, и в палате объявилась… Катя.

Катя? Впрочем, не совсем. Женщина была очень похожа на Екатерину, но все же это была не она. Точно такие же волосы, такие же глаза, добрые, отзывчивые и безумно красивые, выразительное, одухотворенное лицо, великолепная фигура, потрясающая грация, но вот возраст? Да, возраст этой женщины ее выдавал, хотя на внешности еще не успел никак отразиться. Пожалуй, будь на месте Виктора кто-то другой, он бы не почуял разницы меж ней и Катей, но Гагарин не был тем самым другим.

Интересно, кто она ей? — подумал Виктор, во все глаза разглядывая знакомую незнакомку. — Мать, сестра или пока я валялся тут в коме, случилось что-то из ряда вон выходящее?

— Удивлены? — тем временем произнесла женщина, подходя к Гагарину в плотную.

— Немного, — промямлил он, внутренне напрягшись. Он мог бы прочесть ее мысли, эмоции свершено без труда, как книгу с картинками, но делать этого не стал, руководствуясь своим кодексом чести.

— Васильева Оксана Вячеславовна, — сказала женщина, протягивая руку, — рада познакомиться.

Виктор осторожно пожал ее нежную, но, в то же время, достаточно твердую ладонь, понимая, что был прав, назвав эту женщину матерью Кати.

— Гагарин Виктор Федорович, — ответил он, — мы… заочно знакомы…

— Да не волнуйся ты так. Мне Катька все уши прожужжала про тебя, а когда пришли вести от экспедиции на Таинственную, все нервы мне измотала, ждала, пока я разрешу ей тебя навестить.

Это несказанно обрадовало Виктора, правда настроение не спешило подниматься, поскольку для него все еще была неизвестна судьба группы. О своих ребятах он и решил спросить в первую очередь:

— Скажите, что с моей группой.

— Успокойся, они не пострадали. После стандартного курса процедур они вернулись в строй и служат сейчас, скорее всего, там же, где и раньше.

Отлегло от сердца. Своими сослуживцами он дорожил, и надеялся, что тогда поступил правильно, оставив их на расстоянии от опасной пещеры. А еще он был несказанно рад тому, что Оксана Вячеславовна совершенно не испытывает к нему тех эмоций, которые всецело обуревали врачами во главе с профессором Леонардом.

— Скажите, как долго меня планируют еще здесь держать?

Женщина нахмурилась, посмотрела куда-то вдаль.

— Понимаешь, — произнесла она немного печально, — ты сейчас, в некотором роде…

— Опасен… Вы это хотели сказать? — не выдержал Виктор и сам подивился тому, что не сдержался, перебив Оксану.

— Да, — прошептала она виновато. — Я так не считаю и каждый день пытаюсь отстоять эту точку зрения в споре с моими коллегами, но Леонард непреклонен. Он представитель ЧНК, а закон — есть закон.

— Почему они считают меня угрозой?

— Потому что неизвестно к каким изменением в твоей психике приведут мутации, и кем ты в результате станешь.

— Но тогда опасными для общества должны быть все паранормы.