Илья Твиров - Вирус зла (СИ)

— Как угодно, — отозвался инком.

В ту же секунду свет в зале потух, стены, столы утратили свои привычные очертания, и вместо большого зала возникла космическая пустота. Внизу справа появилось голубоватое пятнышко, увеличилось в размерах и превратилось в некогда Красную планету. Спустя пару секунд на орбите планеты возник хищный силуэт звездного крейсера «Атлант», и члены совета смогли со всех ракурсов, обстоятельно и подробно рассмотреть всю трагедию, разыгравшуюся менее суток назад в Солнечной системе.

— Мы смогли бы локализовать врыв квантового реактора «Атланта»… ээ… своими силами? — задал вопрос Арсений Морозов, глава УСС. Был он поджар, достаточно худ, но кто видел его в деле, отзывались о главе столь серьезного ведомства лишь с положительной стороны. Железная воля и максимальная концентрация внимания на всех, даже, казалось, незначительных проблемах, — вот что отличало этого человека, не паранорма, от большинства других. Морозов, казалось, жил прошлыми, неспокойными веками смутной человеческой истории, когда люди, в порывах завладеть властью и богатством, готовы были уничтожать себе подобных в любом количестве и любыми способами. Лучшего кандидата на пост главы спасательной службы подобрать было невозможно.

— С восьмидесяти процентной уверенностью могу сказать, что да, — ответил ему Александр, — но при этом мы, скорее всего, потеряли бы Калимдор — один из крупнейших городов планеты.

— Это же двенадцать миллионов человек, — прошептал Людвиг так, что его никто не услышал.

Морозов провел ладонью по ежику черных волос. Взгляд его остановился на том месте, где у голограммы Марса должен был быть человеческий город.

— Я хочу задать вопрос вам, Баренц, — обратился он к начальнику службы безопасности, паранорму Виктору Баренцу. — Как, по-вашему, могло случиться такое? Что произошло с инкомом корабля и с командой?

Громада главного чекиста человеческой цивилизации не шевельнулась в собственном кресле. На лице Виктора не дрогнул ни один мускул. Эта его особенность скрывать все и всяческие эмоции поражала и восхищала одновременно, но лишь очень немногие знали, что за каменной маской безопасника сейчас велась настоящая война эмоций и здравого смысла.

— Моя служба ведет расследование, — громовым басом произнес Баренц. — Но следственный комитет раз за разом будет биться головой об стену до тех пор, пока мы не сможем допросить главного свидетеля происшедшего, Виктора Гагарина. Он единственный был на корабле и видел все, что там творилось. Он единственный кто сумел в столь короткий срок разобраться в ситуации, правильно оценить свои силы и возможности противника… В общем, петь хвалебные оды в честь вашего сотрудника, — Виктор посмотрел на Нефедова внимательными глазами, в которых не отражалось абсолютно ничего, — я не собираюсь. Нам нужна информация, и как можно скорее.

— Это уже не ко мне, — пробурчал Александр Игоревич, — обращайтесь к врачам. Я тоже надеюсь, что они во всем разберутся правильно.

— Врачи врачами, а нам нужно двигаться далее. Скажите, — обратился Виктор Баренц к человеку, сидящему напротив себя, — крейсер «Атлант», ведь, принадлежал вашему ведомству? Не так ли, Карл?

Карл де Броль, голландец по происхождению, занимал пост руководителя погранслужбы вот уже пятый год, и за это время в его ведомстве не было зафиксировано ни одного серьезного нарушения. Случай с крейсером, конечно, изрядно подпортил репутацию, как самим пограничникам, так и руководителю управления, но главный страж границы привык к жизненным сюрпризам. Он родился на гибнущем корабле в тот момент, когда на нем были отключены практически все системы жизнеобеспечения и связи. Дрейф судна продолжался полтора месяца, и спасла его лишь случайность. В системе двойной звезды, где медленно умирал корабль, появился чужак. До сих пор ходили споры, какой из известных Человечеству рас принадлежал корабль, но именно он неожиданно проявил чисто человеческие качества морали и этики и послал по гиперсвязи сообщение о бедственном положении судна. Эта катастрофа каким-то образом врезалась в психику малыша де Броля, и с тех пор он спал и видел себя именно пограничником или разведчиком глубокого космоса. Жажда лицом к лицу встретиться с представителями вида, спасшего его, была превыше всего.

— Вы совершенно правы, Баренц, — ответил Карл сухо, будто был обижен на коллегу за этот колкий вопрос. — Однако я уже провел расследование этого инцидента внутри моей службы и могу сказать точно — «Атлант» не нарушил ни одной инструкции в ходе своего граничного патрулирования, никуда не отклонялся от строго проложенного для него маршрута. Каким образом… неким силам удалось свети инком с ума, остается для меня тайной.

— А с чего Вы взяли, что именно инком корабля был во всем виноват, — спросил его Людвиг.

— Уж не хотите ли Вы сказать, уважаемый председатель совета, что мои люди продались неизвестным силам и добровольно совершили сие злодеяние?

— Успокойтесь Карл, — миролюбиво поднял перед собой руки Мейерхольд, — Вас и Ваших людей никто не обвиняет, мы просто хотим докопаться до истины. Почему Вы так уверены в том, что во всем виноват именно инком?

— Потому что его, в отличие от людей, легче перенастроить, хотя и это — задача очень сложная. Я, конечно, не исключаю, что и экипаж выполнял чьи-то установки, но пока не вижу разумных объяснений тому, кто и главное как мог их всех перепрограммировать.

— Помилуйте, де Броль, — влез в разговор Баренц, — если у нас есть технологии, позволяющие программировать людей на расстоянии, то почему таких же аппаратов нет у других цивилизаций?

— Вы склоняетесь к тому, что это внешняя агрессия? — ответил Карл вопросом на вопрос.

— А какая же?

— Ну, в истории человечества есть много печальных страниц — тот же терроризм, например. Что если подобный акт — это именно терроризм? Ведь людям с людьми воевать уже приходилось. Информация об этом записана в каждом из нас на генетическом уровне, и я совершенно не удивлюсь, если в итоге окажется, что за всем стоит какой-нибудь радикальный новорелигиозный орден, или партия, или еще что-нибудь.

Баренц уже собирался ответить на эту реплику своей, как вдруг его самым безцеремонным образом прервал Нефедов. Полковник поднялся со своего места, кашлянул в кулак, и слова так застыли у Виктора на устах.

— Господа, — обратился Александр Игоревич ко всем присутствующим, — мы здесь можем продолжать эту полемику до бесконечности. Неужели не понятно, что пустопорожней болтовней мы не приблизим разгадку этой трагедии ни на ёту. Пока главный свидетель по этому делу, мой подчиненный, находится без сознания и не может дать показания, мы с вами ничего не добьемся. Однако сейчас мы в праве разработать планы и программы по предупреждению таких ситуаций в будущем. Будь то внешняя угроза или внутренняя, подобные происшествия не должны больше повториться.