Григорий Адамов - Тайна двух океанов

На обычно бесстрастном лице капитана Маэда отразились следы огромного возбуждения.

Опустив голову, с побледневшим лицом, Горелов молчал. Он провел несколько раз рукой по влажному лбу и наконец глухо сказал:

— Не могу представить себе, капитан… Я не думаю, что подлодка могла уцелеть после такого взрыва… Но вы правы, капитан: осторожность требует выяснения источника этих радиопередач. Вы, безусловно, правы, капитан. Больше такой благоприятной ситуации не встретится. Если «Пионер» появится у своих берегов, то хозяином дальневосточных морей будет он. Только он! И никто другой!

…Через полчаса огромный крейсер — могучая стальная крепость, ощетинившаяся дулами многочисленных пушек, — тронулся с места и, взметая высокие зеленовато-синие, в пенистых кружевах, валы, понесся на юго-восток по беспредельным просторам пустынного океана.

Океанические течения далеко не отличаются тем постоянством основных признаков, которые обычно приписываются им. Их ширина, глубина и область распространения довольно часто меняются в зависимости от тех или иных причин так же, как температура их вод, соленость, направление, скорость. Все эти изменения вызываются сменой времен года, направлением и силой ветров, давлением атмосферы, количеством плавучих льдов и ледяных гор, количеством осадков и рядом других причин, не всегда, впрочем, достаточно изученных и не всегда даже известных.

Если такая изменчивость течения от постоянных или периодических причин давно наблюдается и более или менее изучена, то случайные явления этого рода доставляют немало хлопот ученым, часто так и оставаясь для них загадочными и непонятными.

Наши познания о течениях и вообще о физической жизни океанов очень слабы. Особенно слабы они в отношении Тихого океана, который, при необъятности своих пространств и слабой посещаемости кораблями, до настоящего времени представляет для нас почти совершенно неисследованную пустыню.

В той области Тихого океана, у Южного тропика, где советскую подлодку «Пионер» постиг предательский удар, уже едва заметно движение боковых замирающих струй Южного экваториального течения, направляющихся к юго-востоку. Однако не было бы ничего удивительного, если бы в описываемое нами время какой-либо посторонний наблюдатель, обладающий способностью пронизывать взором огромные толщи воды, заметил здесь, на глубине около ста пятидесяти метров от поверхности, огромный силуэт, довольно быстро увлекаемый течением в противоположном, юго-западном направлении. Очевидно, в этих местах существовало постоянное или случайно появившееся вследствие неизвестных причин подводное течение, идущее совершенно самостоятельным путем, наперерез слабым поверхностным струям Южного экваториального течения.

В первую минуту нашему наблюдателю с такими необыкновенными зрительными способностями показалось бы, что он видит перед собой безжизненные останки гигантского, фантастических размеров кашалота, с изуродованным, почти начисто обрубленным хвостом. Однако при более тщательном рассмотрении этот наблюдатель должен был бы признать свою ошибку: трудно предположить существование кашалотов без пасти и в металлической шкуре. Кроме того, обладая таким острым зрением, наблюдатель, несомненно, обладал бы и не менее тонким, изощренным слухом. Внимательно прислушавшись, он, наверно, уловил бы доносившиеся изнутри этого металлического, кашалотообразного, как будто безжизненного тела, звуки от ударов металла о металл, человеческие голоса, топот человеческих ног, жужжание машин…

Одним словом, «Пионер» явственно обнаруживал признаки напряженной внутренней жизни.

Взрыв в камере газопроводных труб произошел в четыре часа пятнадцать минут утра, за два часа до смены вахт. Это время считалось на подлодке ночным, и все обитатели ее, кроме вахтенных, как обычно находились в своих каютах, погруженные в сон.

Взрыв с невероятной силой потряс всю подлодку до последнего шпангоута, почти перевернув ее через нос, кормой кверху. Оглушительный грохот наполнил все помещения корабля. Все, что находилось в них незакрепленным наглухо, было сброшено с мест и со звоном и треском, в невообразимом хаосе, рушилось на пол, таранило переборки, бешено переносясь из стороны в сторону во внезапно наступившей тьме. Стоны раненых, крики испуга, возгласы команды, металлический скрежет креплений, свист и вой вырывающихся откуда-то газов — все смешалось в общем невыносимом шуме. Люди вылетали из коек, ударялись о переборки и затем, оглушенные и ослепленные, перекатывались по палубе, перебрасывались с места на место, не имея ни сил, ни возможности стать на ноги. Уже в следующую за взрывом минуту подлодка резко выпрямилась, легла горизонтально, затем, с приподнятым кверху носом, качаясь с правого борта на левый, с носа на корму и обратно, словно прихода в себя от внезапного испуга и постепенно успокаиваясь, застыла на месте. Ее великолепная остойчивость преодолела даже такое необычайное положение, ее конструкция и материал выдержали и это исключительное испытание.

Первый, носом вниз, скачок подлодки выбросил капитана Воронцова из койки, швырнул его сквозь распахнувшийся полог из спальной к ножкам стола, стоявшего посередине кабинета и наглухо привинченного к полу. Резкая боль в левом плече, которую он почувствовал при ударе о ножку стола, не помешала ему, однако, почти бессознательно ухватиться и крепко держаться за нее правой рукой. Это спасло его от дальнейших ударов и ушибов, которыми грозила ему лихорадочная качка подлодки. Держась за стол здоровой рукой, капитан встал на ноги и, пробираясь в кромешной тьме по уходящей из-под ног палубе, среди обломков стекла, среди грохота и стука скользящих и бьющих по ногам предметов, добрался до аккумуляторного шкафчика. Шкафчика не оказалось на месте. Тогда капитан направился к двери и попытался открыть ее. Дверь, однако, заело в пазах, и она долго не поддавалась его усилиям. Лишь напряжением всех сил капитану удалось немного отодвинуть ее, протиснуться в открывшуюся щель и выйти в коридор. Качка была уже слабая. Палуба сделалась почти устойчивой, но оставалась в наклонном к корме положении. В полной темноте, с вытянутыми вперед руками, капитан устремился к центральному посту управления, громко крича:

— Товарищи!.. Спокойствие!.. Подлодка выровнялась!.. Все, кто может, по местам!.. Включайте автономные сети!..

Вдали, в коридоре, вспыхнула лампа. Она осветила несколько фигур, спускающихся в люки машинного отделения.