Рене Баржавель - В глубь времен

Элеа подождала, пока он обмяк и превратился в убитое животное. Тогда она сняла свои пальцы с его шеи. Ее ногти были в крови. Она раздвинула ноги и выскользнула из-под мертвеца. Она задыхалась от отвращения, ей хотелось отмыть все свои внутренности. Она подняла тунику охранника, закрыла свое лицо, грудь и живот и прикрепила маску на нос. Потом взяла хрупкую стеклянную конструкцию и осторожно толкнула дверь. Дверь открылась.

За дверью располагалась лаборатория, где Элеа готовили к замораживанию. Руководитель лаборатории и два ассистента склонились над столом. Вооруженный охранник стоял перед дверью. Он увидел Элеа первым. Он только успел сказать: "Эй!" — и поднял руку, чтобы надеть маску.

Элеа бросила стеклянный предмет ему под ноги. Он бесшумно разбился. И в тот же момент комната заполнилась зеленым туманом. Охранник и трое мужчин в черных халатах мягко сползли на пол. Она направилась к двери и забрала у охранника оружие.

Я — не романтически настроенный юноша, но я — и не животное, которым управляют желудок и половое влечение. Я разумно разумен, в меру чувствителен и способен сдерживать свои эмоции и инстинкты.

Я смог пережить самые драматические картины твоей интимной жизни, я смог пережить то, что это животное легло на тебя и вошло в чудесные глубины твоего тела. Но меня потрясло то, что я прочел на твоем лице. Ты могла не убивать этого человека. Он сказал тебе, что выведет тебя наружу. Может быть, он лгал, но ты его убила не затем, чтобы обеспечить себе побег, а потому что он вошел в тебя, и ты не могла этого вынести. Ты убила его из-за любви к Пайкану.

Любовь. Это слово, которое Переводчик произносит, не находя эквивалента в нашем языке. С тех пор, как я увидел твою жизнь рядом с Пайканом, я понял, насколько недостаточно этого слова. Мы говорим "я люблю", мы говорим так о женщине и о фрукте, который едим, и о галстуке, который выбираем, а женщина говорит это о своей помаде. Она говорит о своем любовнике: "Он принадлежит мне". Ты говоришь наоборот: "Я принадлежу Пайкану", а Пайкан говорит: "Я принадлежу Элеа". Ты принадлежишь ему, ты являешься частью его самого. Удастся ли мне когда-нибудь отделить тебя от него?

Я пытаюсь заинтересовать тебя нашим миром, я дал тебе послушать Моцарта и Баха, я показал тебе фотографии Парижа, Нью-Йорка, Бразилии, я рассказывал тебе историю любви, ту, которую мы знаем и которая является нашим прошлым, таким коротким по сравнению с твоим сном. Напрасно. Ты слушаешь, ты смотришь, но ничто тебя не интересует. Ты за стеной. Ты не прикасаешься к нашему времени. Твое прошлое последовало за тобой и в сознании, и в подсознании твоей памяти. Ты думаешь только о том, чтобы снова в него погрузиться, снова его обрести и снова его пережить. Настоящее для тебя — это ОН.

Быстрая университетская ракета села на посадочную полосу Башни. Из нее вышли охранники и начали обыскивать квартиру и Купол. На террасе, около пальмового дерева Кобан разговаривал с Пайканом: он только что объяснил, зачем ему нужна Элеа, и объявил ему о ее побеге.

— Она разрушила все, что мешало ей пройти — людей, двери и стены! Я мог последовать за ней, но она спустилась в город и смешалась с толпой.

Охранники прервали Кобана, чтобы сообщить ему, что Элеа не было ни в квартире, ни в Куполе. Он приказал им обыскать террасу.

— Я уверен, что ее здесь нет, — сказал он Пайкану. — Она не может не догадываться, что я сразу приду прямо сюда. Но я знаю, что у нее только одно желание: быть с вами. Она придет или даст вам знать, где она находится, для того чтобы вы к ней присоединились. В этот момент мы ее поймаем. Это неизбежно. Но мы потеряем очень много времени. Если она вас вызовет, дайте ей понять, скажите ей, чтобы она вернулась в Университет…

— Нет, — отрезал Пайкан.

Кобан серьезно и печально посмотрел на него:

— Вы не гений, Пайкан, но вы умный человек. И вы принадлежите Элеа?

— Я принадлежу Элеа! — подтвердил Пайкан.

— Как же вы не понимаете! Если она войдет в Убежище, она будет жить, если она не войдет туда, она умрет. Она умна и решительна. Компьютер ее правильно выбрал, она только что доказала это. Если все-таки, несмотря на нашу бдительность, ей удастся присоединиться к вам, вы обязаны уговорить ее вернуться ко мне. Со мной она будет жить, с вами она умрет. Убежище — это жизнь. Вне Убежища — это смерть через несколько дней, может быть, несколько часов. Что вы предпочитаете? Чтобы она жила без вас или чтобы она умерла с вами?

Разрываемый противоречиями Пайкан, крикнул:

— Почему вы не можете выбрать другую женщину?

— Это невозможно. Она получила единственную существующую дозу всемирной сыворотки. Без этой сыворотки человеческий организм не сможет перенести абсолютный холод.

Охранники подошли и сказали Кобану, что Элеа на террасе не обнаружили.

— Она где-то поблизости, она ждет, чтобы мы ушли, — сказал ученый. — Башня будет под нашим наблюдением. Вы не сможете встретиться без того, чтобы мы не узнали об этом. Но если каким-то чудом вам удастся это сделать, помните, что у вас есть выбор — ее жизнь и ее смерть…

Кобан и охранники вернулись в ракету, которая поднялась на несколько сантиметров над взлетной полосой, развернулась на месте и улетела с максимальным ускорением.

Пайкан подошел к окну, посмотрел в воздух. Ракета, на которой было выгравировано Уравнение Зорана, медленно описывала круги вокруг вертикальной Башни. Пайкан включил ближний экран и направил его на дома развлечений, стоящие на земле вокруг Башни. Везде он видел лица охранников, которые смотрели на него через их собственные экраны.

Он вошел в квартиру и вызвал лифт. В кабине стоял охранник. Он в бешенстве закрыл дверь и поднялся в Купол, остановился посреди прозрачной комнаты, посмотрел на чистое небо, в котором медленно кружилась университетская ракета, поднял руки крестом с разведенными пальцами и начал делать какие-то бурные жесты.

Перед ним очень высоко в голубом небе появилось маленькое белое облачко. Прекрасных белых облаков становилось все больше и больше. Они превратили небесную лазурь в огромное цветочное поле, быстро увеличивались и соединились друг с другом, образовав черную тучу, которая начала поворачиваться вокруг собственной оси, изрыгая огромные молнии. Ветер прижал деревья к террасе, достиг земли, взревел, разметая руины и сотрясая дома развлечений.

На экране появилось оторопевшее лицо руководителя службы Погоды:

— Слушайте, Пайкан! Что у вас там происходит? Что это за смерч? Что вы делаете? Вы сошли с ума?

— Я ничего не делаю. Купол блокирован! Пришлите мне, пожалуйста, передвижной техпункт, скорее! Это всего лишь смерч, но он может превратиться в циклон! Так что поторапливайтесь.