Грег Иган - Лестница Шильда, роман

Он пошел в кладовую челнока, где отыскалось что-то длинное и острое. Он не знал, что именно. Потом вернулся, сел рядом с ней и приготовился сдерживать отдачу от приложенных усилий.

Чикайя знал, что ей самой не повредит, но не переставал плакать, рассекая ее плоть. Он был не из бестелых. Так и не научился отделять любовь от тела, которое полагалось оберегать и ласкать.

Он извлек три маленьких устройства: темные шарики, сплетенные друг с другом оптоволоконными кабелями. Тонкие серые нити, оставшиеся вплетенными в нервную ткань, содержали Посредника и экзоличность.

Чикайя проконсультировался с собственным Посредником. Интеллект последнего по сравнению с библиотеками «Риндлера» был ничтожен, но об устройстве и дизайне телесной оболочки он знал все. Чикайя спросил, как наладить контакт с развоплотившейся версией, ранее работавшей на том же аппаратном обеспечении, если радиотрансивер сгорел.

Его Посредник описал специально разработанное для таких казусов устройство. На борту челнока ничего даже отдаленно похожего не нашлось.

Чикайя взвесил на ладони окровавленные шарики. Однажды он попросил ее оставить его в покое. Представилась возможность наконец добиться своего. И ему даже недвусмысленно намекнули, что такой исход желателен.

― Есть ли другие пути установить контакт? — спросил он у своего Посредника.

― Не с развоплощенным устройством.

Он не мог вырастить ей новое тело с нуля, времени для этого не было. Клетки старого сражались за жизнь, пока могли. Реактивировать их не представлялось возможным.

― А если это устройство помещено в другую телесную оболочку, подселено в тело, уже содержащее другого Посредника? — спросил Чикайя.

― Куда именно?

― А куда можно?

― В черепную коробку или как можно ближе к спинному мозгу.

Вот и решение. Но Чикайя одернул себя. Он не был полностью уверен в ее лояльности. Впрочем, куда меньше был он уверен, сможет ли вообще чего-нибудь добиться без ее помощи.

Он стянул с себя окровавленную одежду и снял скафандр, после чего всецело положился на указания экзоличности. Та знала местоположение каждого нерва и кровеносного сосуда в его теле и могла перемещать его руки с непостижимой для него самого точностью.

Стилус достиг равновесия с Барьером. Чикайя выпустил зондо-рой, потом проинструктировал библиотеку начать работу автоматически, как только вернется первый эхо-импульс. Комплект должен был разработать репликатор, который бы выжег дотла всех планковских червей, чего бы это ни стоило окружающим паразитов вендекам.

― Что происходит? — отозвалась Мариама.

― Ты сидишь под моей правой почкой, — ответил Чикайя. — Моя нервная система только что установила связь с твоим Посредником.

Ее это ошеломило, но только на миг.

― Я даже не думала, что коммуникация станет возможна. Тело отказало так внезапно, что я не успела ничего спланировать.

― Ты в порядке?

― В полнейшем.

― Что ты симулируешь?

― Пока ничего. Я размышляю в темноте.

― Хочешь подключиться к моим органам чувств? — Он сам ее об этом попросил бы, окажись в аналогичной ситуации. Ему бы потребовался какой-нибудь якорь, скрепляющий изолированное сознание с базовой Реальностью, пускай даже бывший в употреблении.

Мариама задумалась.

― Мне бы это понравилось, так что спасибо за предложение. Но я предпочту явиться в виде иконки с обзором из виртуального пространства. В случае чего попрошу тебя поднять глаза на экран. Не хочу притворяться, будто поселилась в твоем геле. Я ведь не могу его в действительности контролировать, так что меня это введет в заблуждение.

― Хорошо. — Чикайя немного рассердился, но ведь чувство, что он приютил в себе гостя, способного нанести хозяину пре дательский удар, было чистой иллюзией. Любая связь его нервных клеток с ее Посредником полностью контролируется промежуточной экзоличиостью; его тело примет указания только от подходящего «железа», такая специфичность прошита в нем буквально на молекулярном уровне.

― Пока я это делаю, поговори со мной, — сказала она. — Что там у Барьера?

Чикайя ввел ее в курс дел.

― Ты не чертишь интерфейс? — удивилась Мариама.

― А какой в этом смысл? — ответил он. — Это лишь займет ненужной работой стилус. Нам лучше уничтожить как можно больше планковских червей, действуя Снаружи, пока мы это вообще можем. Против них сработает только один прием, их собственный трюк: закоррелировать их с вакуумом, а потом вызвать декогеренцию. Это более простая задача. Все, что нам нужно — начертить что-нибудь достаточно агрессивное, чтобы оно их одолело, но предусмотреть в его структуре заглушку, чтобы вендеков, как только они изменятся, оно уже не трогало.

― Да, ты прав, — признала она. — Надеюсь, что это и вправду проще.

Чикайя посмотрел наружу, на окрашенный всеми цветами радуги ландшафт. Что бы здесь ни происходило, какой бы урон ни причиняли планковские черви и все, что им удалось обернуть себе на службу по Барьеру это возмущение распространяется со скоростью света. Разнообразие вендекопопуляций пока что само по себе служит эффективной преградой. Впрочем, эта защита небезукоризненна, могут найтись дыры: потоки или каналы идентичных популяций глубоко внизу по Ту Сторону. Подобно экологам-дилетантам колониальной эры Земли, он пытался уравновесить одного внедренного в экосистему хищника другим, увлекшись азартной игрой с головокружительными ставками.

Библиокомплект заговорил:

― Боюсь, что планковские черви изворотливее, чем я ожидал. Потребность атаковать новую смесь вендеков не отфильтровала ни одну старую мутацию, все они успешно распространяются среди удачливых родственников. В настоящее время мною зафиксировано более десяти миллионов вариантов. Я могу начертить семена индивидуальных репликаторов, которые изведут их все подчистую, но для этого потребуется больше девяти часов.

― Приступай немедленно, — скомандовал Чикайя, — и подумай заодно об одном-единственном семечке, которое выполняло бы всю эту работу.

Библиокомплект обдумал второе требование.

― Я не вижу способа выполнить поставленную задачу, не запуская на Ту Сторону ничего по крайней мере столь же вирулентного, как планковские черви. Оно тоже должно мутировать, чтобы справиться со всеми вариантами, и я не гарантирую, что семя не самоуничтожится прежде времени или вообще хоть на что-то пригодится.

― Мы не можем сидеть у Барьера девять часов сложа руки и ждать, — сказала Мариама. — А если он провалится снова прежде, чем мы закончим работу, в следующий раз нам будет тяжелее.

― И что ты предлагаешь?

― Я уже сказала, что, по моему мнению, нам стоит предпринять, — ответила она.