Борис Крылов - Рамка

Я убедился, что все напрасно, и пал духом. До последнего я верил и упрашивал Ирку.

— Ну, Ирочка, ну, радость моя, ну, соберись, сосредоточься, пожалуйста. У тебя же прекрасно получалось.

Ирка сосредотачивалась, поджимала губы, у нес даже слезы выступали, но бесполезно — рамка не шевелилась. Наконец, на одном из пикетов рамка дрогнула, повернулась на пол-оборота — и все. Здесь мы уселись под деревом. Я тосковал, потому что все планы рушились, а Ирка впала в голубую задумчивость. Она глядела затуманенным, мечтательным взором куда-то в бесконечность, хотя перед глазами был частокол стволов и дальше двадцати метров разглядеть что-либо было невозможно. Меня охватывало зло и на Ирку, и на того студента, черт его принес, не мог на три дня позже приехать.

А студент был великолепен. Высокий, поджарый, с черными вьющимися волосами и пронзительно карими глазами, он чем-то напоминал мулата. В первый момент, увидев его, Ирка замерла с полуоткрытым ртом Тогда мне было смешно, я не знал, что с этого момента теряю безотказного и единственного оператора. Ирка быстро спохватилась и сделала безразличные глаза. Но студент сам покосился на нее раза два, и она растаяла. Уж не сомневайтесь, я сам видел. На ужин она пришла с подведенными глазами и маникюром. Вечером просидела до двенадцати у костра, хотя раньше позже десяти никогда не задерживалась.

В следующий раз она пришла спать в третьем часу ночи, а весь день ходила с такими глазами, будто выиграла в спринт автомобиль, и долго не отзывалась, когда к ней обращались. А еще через день мы выехали с ней на участок, и тут-то обнаружилось, что Ирка уже не чувствует полей, рамка в се руках стала куском гнутой проволоки.

Оператора я стал выявлять с самого начала полевого сезона. К счастью, рядом с базой была линия высоковольтной передачи, и я время от времени просил то одного, то другого рабочего пройти по тропинке с рамкой в руках. Тропинка шла под линией, пересекая ее. Испытуемым я ничего подробно не объяснял, чтобы не нарушать чистоту эксперимента, говорил только, что рамка должна вращаться. Проверил уже одиннадцать человек, ко хорошего оператора не выявлялось. У некоторых рамка слабо шевелилась, когда они проходили под линией, но четкого устойчивого вращения не было ни у кого.

У одного горняка, правда, получилось неплохо. Когда он подходил к линии, рамка сделала в его руках полный оборот вверх, а затем в обратную сторону, когда он пересек линию и отходил от нее. Я почти возликовал — наконец-то, нашел! Ио при первом эксперименте этот горняк был немного под мухой, Я решил проверить еще раз, когда он будет абсолютно трезвым. Во второй раз эффекта не было никакого. Упросил его пройти туда-обратно несколько раз — рамка в его руках не шевелилась вообще. Я изрядно огорчился, но он сам напомнил, что в прошлый раз был немного «выпимши», и предложил:

— А что, начальник, сначала, может, нахлебнем немножко… самую малость, граммов по сто, а потом с лозой ходить можно.

Я почувствовал подвох, а потом почти убедился, что так оно и было. От этого «оператора» пришлось отказаться.

А потом появилась Ирка. В первый же день я вручил ей рамку и вывел на тропинку. Когда подходили к линии, рамка начала вращаться и сделала три полных оборота.

— Крутится, — изумленно сообщила Ирка.

Я сделал безразличную интонацию, хотя готов был не то ликовать, не то заплакать, и сказал:

— Ничего, нормально. Иди дальше.

Когда пересекли линию и стали удаляться от нее, рамка сделала еще три оборота в обратную сторону. Попросил Ирке пройти еще два раза — эффект был устойчивым.

Наконец-то! Я готов был расцеловать Ирку, но, на всякий случай, воздержался. Она могла понять это не совсем так.

Потом я проверил ее еще раз на другом объекте, теперь уже чисто геологическом, В свое время мы вскрывали контакт гранитов с известняками. Контакт оказался пустим, безрудым, но раскопали мы его детально, и граница была прослежена надежно. Я поехал с Иркой туда. Немного даже волновался: линия — линией, там сильное электромагнитное поле, к тому же линию она могла видеть. Другое дело — геологический контакт, сможет ли она его зафиксировать, почувствовать?

Ирка и здесь не обманула надежд, я провел ее по трем пересечениям, и везде она четко показала зону контакта. После этого я уверился, что Ирка поможет на новом участке.

Случилось так, что одна из наших геохимических аномалий легла на северный склон. Аномалия была обширной но площади, и это давало надежду, что здесь будет если не месторождение, то хорошее рудопроявление. Прорубили профили, провели детальную геохимическую съемку, но северный склон все испортил. Ореолы были неконтрастные, обширные и расплывчатые, задавать по ним горные выработки было невозможно. Геофизика тоже не помогла, здесь, на болотном ландшафте, ее данные были весьма противоречивы. Участок хотели оставить. Но я знал, что там есть руда, потому что нашел несколько рудных обломков. Но на заболоченном склоне с многолетней или, как ее раньше называли, «вечной» мерзлотой обломки могут сползать на сотни метров, а надо было знать рудную зону с точностью хотя бы в несколько десятков метров, чтобы наметить канавы и шурфы.

И тогда я вспомнил о Морозове. Он работал в соседней экспедиции и был почти легендарной личностью. Он был признанным не то специалистом, не то талантом по биофизическому методу, который в последнее время стали называть еще и радиофизическим. Новыми были только названия, сам метод был очень и очень стар и известен более как способ поисков руд и подземных вод с помощью лозы. Упоминания о нем встречаются еще в трудах древних римлян Цицерона и Плиния, позже в средние века, о нем писали Агрикола н Лютер, упоминал о нем и Ломоносов.

Принцип поисков весьма прост. Рудознатец брал в руки свежесрезанную ивовую рогулину и шел, держа ее перед собой. На участках, где были рудные жилы или близко к поверхности подходили подземные водоносные горизонты, лоза начинала «клевать», то есть клонилась к земле.

В средние века лоза была довольно популярна, но многие рудознатцы закончили жизнь на костре. Святая инквизиция, хоть и сама часто пользовалась их услугами, тем не менее без сожаления отправляла па костер за связь с нечистой силой. Поплатились за свое мастерство не только простолюдины. Образованнейшие люди своего времени барон де Босалей и его жена Мартина де Бордеро, хорошо изучившие метод и написавшие «Трактат о поисках руд», где изложили свой опыт в применении лозы, по приказу кардинала де Ришелье были заточены в Бастилию, где и закончили жизнь. По навету ли недругов или из-за личной неприязни кардинала произошло это, судить трудно. В заговорах и доносах не было недостатка. Любили дворяне друг другу кровь попортить и благородной шпагой, и предательским кинжалом, и кляузным пером,