Брайан Олдисс - Всё созданное Землёй

Гарри уютно устроился спать. Я же, хотя и страшно устал, заснул намного позже, когда в наше убежище сквозь щели проник дневной свет.

За последующие дни я многое узнал о скитальческой жизни Странников. Я ими восхищался, но не мог причислить себя к ним. Меня удерживал какой-то страх.

Джесс, хотя и был здесь главным, никогда не демонстрировал свою власть. Он жил своей отчаянной жизнью и наравне со всеми помогал остальным. Некоторые Странники рассказывали, что свободу сохранить очень просто до тех пор, пока держишься вдали от деревень и дорог, которые охраняются роботами.

— Роботы глупы, — говорила одна из женщин. — Фермеры совершают ошибку, полагаясь на роботов.

— Что такое свобода? — вопрошал один из Странников и сам же отвечал: Свобода умереть вдали от доктора и голодать зимой в лохмотьях! Пару лет назад я чуть не умер. Это чудо, что я выжил! Я тебе говорю, Странником неплохо быть летом, когда видишь солнце. А потом приходят морозы… Зима безжалостна. Даже в самые жаркие летние дни я помню о холодном времени.

— Когда приходит весна, о холодах забываешь, — тихо произнес Джесс. Мы, словно птицы, которые всегда возвращаются, не думая об опасностях. Мы настоящие люди, Странники!

Меня притягивала одна женщина по имени Нэн. Она была моложе мужчин, с которыми спала, чистоплотнее остальных, и у нее были удивительные голубые глаза. Чтобы получше рассмотреть ее, я примостился рядом на земле. Мои глаза наслаждались прелестной плавностью ее ног, линией живота, груди. Она случайно бросила на меня взгляд и все поняла. Нэн и Джесс будили во мне желание стать Странником, но я по-прежнему мечтал о бегстве.

Я решил поговорить с Нэн. Ночью в тоннеле старого рудника мы встретились с другой группой Странников и передали им тех парней, которые шли к побережью. Здесь Странники чувствовали себя в безопасности и веселились вовсю. Я отвел Нэн в темную маленькую боковую галерею. Здесь сильно пахло землей, намного сильнее, чем на поверхности.

Я положил руки на бедра, которыми так восхищался, я чувствовал зрелое женское тело, я целовал ее. Она ответила на мой поцелуй, потом отодвинулась.

— Ноул, ты не можешь! Ты еще не Странник.

Мы заспорили. Наконец, Нэн объяснила, что существует ритуал посвящения в Странники. Кандидата мужчину стерилизовали, и лишь после этого он становился полноправным членом общества. Только после этого он мог иметь женщину. Дети в жизни Странников были бы невероятно тяжелой обузой. Беременность означала бы смертный приговор для женщины-Странника.

Это был самый печальный пример того, что в жизни ничего не дается даром.

Шок от этого открытия поверг меня в галлюцинацию. Когда я очнулся, передо мной на коленях стояли Джесс и Гарри. Рот у меня был замотан какой-то тряпкой — видимо, я кричал.

Я съел суп, после чего мы двинулись обратно. Стояла осень, ночи были холодными, и я понял, что никогда не смогу стать Странником.

Когда наступил день, мы сделали привал в том самом полуразрушенном гараже. На следующем ночном переходе я узнал местность, по которой мы шли. Мы проходили мимо моей деревни! Всего лишь в миле отсюда, уютно устроившись в бараке номер пять, храпел Хаммер.

Предположим, я попробую убежать… Но как это сделать? Если Странники почувствуют неладное, то могут запросто меня убить. И вдруг я понял, что надо делать.

Коротко вскрикнув, я рухнул лицом вниз.

— Вставай, косолапый, — сказал Гарри.

Я застонал. Гарри наклонился. Сзади подошли и остановились еще двое. Я стонал все громче и отчаянней, волосы у меня зашевелились от страха. Вокруг начали собираться Странники.

— Переверните его, дураки! — сказала какая-то женщина.

Кто-то грубо развернул меня на спину. Я застонал еще громче, постепенно переходя к завываниям, которые оказались гораздо проще в исполнении.

— У него приступ. Лучше его оставить здесь, — произнес кто-то.

Эти слова были встречены одобрительным ворчанием.

— Он не Странник, а к утру будет мертв, — произнес другой голос. Давайте оставим его. Пусть ферма получит хоть немного настоящего удобрения.

Раздался голос Джесса:

— Мы заберем его с собой. Неважно, что он пробыл с нами недолго. Мы же не крысы, чтобы бросить его в этой канаве.

— Не говори ерунду, Джесс, — резко возразил Хаагман. — Ты прекрасно знаешь, что мы крысы. А он не Странник. Пойдем отсюда.

Из темноты послышался голос Нэн:

— Он страдает, Хаагман.

— Ха! А кто не страдает?

— Мы не должны бросать его, — сказал Гарри.

И тут решительно вмешался Джесс.

— Хаагман и Гарри, возьмите его и несите дальше. Только осторожно.

Решение было принято, споры прекратились. Я почувствовал, как меня подхватывают сильные руки… И вдруг все залил яркий свет!

Я мгновенно понял, что мы обнаружены. Быть может, мои крики выдали наше местонахождение. Кровь застыла в моих жилах. Я не знал, радоваться мне или печалиться, но тут произошло событие, окончательно сломавшее меня. Суровые и отчаянные люди, называвшие себя Странниками, рухнули на землю, завывая от ужаса. Я настолько испугался, что, забывшись, сел и открыл глаза. У меня тоже вырвался крик.

Мы были окружены.

Шестеро дьяволов, покрытых металлом, сияли в свете прожекторов. На их головах виднелись рога, глаза мерцали туманной краснотой, напоминавшей адское пламя.

Я узнал их. Это был ночной патруль из нашей деревни. Странникам просто не повезло. Это были роботы новой модели, полученные за месяц до моего ухода. Странники никогда их раньше не видели, и появление роботов потрясло их. Позади цепочки дьяволов маячили две человеческие фигуры — командир стражи и его заместитель. Они шагнули вперед.

— Вы все арестованы. Одно движение, и мы стреляем!

Один из Странников, обезумев от страха, вскочил и бросился бежать. Тут же на нем сошлись два огненных луча. Бедняга рухнул на землю, и мы услышали треск пылающего костра.

Прикрываемые роботами, охранники обыскали нас и отобрали все оружие. Над нами кружил прожектор, заливая все вокруг ослепительным сиянием. Свет был настолько силен, что мир вне его круга стерся в ничто.

И нас повели.

Но не в деревню, как я ожидал. Мы шли четыре часа без перерыва. Впрочем, один перерыв был. Двое Странников попробовали бежать, рванувшись одновременно в разные стороны, но роботы тут же поджарили их.

Наконец, мы подошли к длинному зданию, которого я раньше никогда не видел. Вид здания заставил стучать мое сердце сильнее. Каждая линия незнакомой постройки буквально кричала, что дом этот создан для скверных целей.

Ужас, охвативший меня, вызвал очередную галлюцинацию, которую я не запомнил. Подчас, вспоминая некоторые свои галлюцинации, я как бы заново их переживал, страдая и мучаясь. Но если я ничего не мог вспомнить, мне казалось, будто они, затаившись, лежат в моей памяти. Холодные и страшные… Лежат, ждут своего часа…