Макс Ливнев - Мустанг и Чика. Черновик.

— Тьфу, дерьмо, а не погода!

— Кстати о дерьме… Коллега, что новенького вы сочинили?»

Отсмеявшись, композиторы принялись хвастать своими планами и будущими шедеврами. Когда гомон стих, зарядил еще один анекдотец: «Проходит в школе урок пения. Вызвала учительница Вовочку.

— Каких ты знаешь композиторов?

А Вовочка не учил. Стоит и смотрит на товарища. Тот взял книгу, стукнул по парте.

— Бах, — сказал Вовочка.

— Правильно, — сказала учительница.

Друг вырвал из тетради листок.

— Лист, — сказал Вовочка.

— Хорошо, еще, — просит учительница.

— Членников, — говорит Вовочка.

А учительница ему:

— Не Членников, а Хренников, а ты, Петров, надень штаны.»

Мастодонты заливисто заржали, особенно молодые. Богословский со вздохом протянул:

— Какая же продвинутая у нас молодежь, однако.

Чувствую, что не быть мне членом Союза композиторов. Чтобы не было обидно другим, рассказал еще анекдот про космонавтов: «На космической станции засорился туалет. Космонавты два часа устраняли последствия, вооружившись сачками.»

Волынов чуть не умер от смеха, а потом шутливо побил меня кулаками. По предложению Шумилова мы все спустились в забитый отдыхающими и празднующими основной зал ресторана поздравить юных хоккеистов с очередными победами. Публика принялась бурно аплодировать, увидев нас.

Ребят было всего двенадцать за отдельным столом, включая Вовку и тренера Сашу. Каждый из знаменитостей произнес теплые слова в адрес ребят с довольными рожами. Лизок тоже выступила. Дядя озвучил интересные данные. Оказывается, что сегодня подольская «Юность» проиграла воскресенскому «Менделеевцу», а калининградский «Космос» позорно слил чмырям из Можайска. Теперь наша команда отстает от занимающей второе место подольских только на одно очко, а от калининградцев на два. А еще впереди целых три матча, среди которых с «Космосом». Пацаны, забывшись, восторженно орали в ресторане. Я вспомнил про Вовку и тихо попросил дядю организовать его доставку в Просторы до ночи. Шумилов согласно кивнул и наклонился у сашиному уху. Еще я выцепил из-за стола Женьку и отвел его в сторону для приватной беседы. Дело касалось все того же Медика. С учетом будущей комсомольской карьеры он должен уметь правильно общаться с людьми.

— Слышь, Жень, после ресторана Вовку повезут в Просторы. Проводи его. И когда он будет усаживаться в машину, передай ему, что он больше не друг мне. Пусть даже не подходит ко мне близко, уебашу.

— Жестко ты…

— Так передашь, или мне другого просить?

— Ладно, друг. Передам, как скажешь. Не сомневайся.

Высокий девятиклассник даже запереживал от предположения, что не сможет быть для меня полезным. А я с учетом хмельного вести долгие разговоры не был расположен. Наша судейская компания снова поднялась наверх. Мы еще немного посидели за десертом, слушая медляки «Стрельцов» с эстрады и болтая на разные темы. Шумилов подсуетился и нанял победителей конкурса на ресторанное обслуживание с последующим отдыхом на пару дней здесь в одном из корпусов. Дядя с мозгами: ребята еще и денюжку заработают и удовольствия поимеют.

Волынов разговорился с Лейсан об организации разных шоу. Он предложил сделать праздничное представление на космическую тему в Звездном городке, или в великолепном Дворце спорта Калининграда. К двенадцатому апреля успеть подготовиться было невозможно. Тогда Борис Валентинович сказал, что в области космоса готовится грандиозное событие и произойдет оно в середине июля. Лейсан пообещала космонавту обсудить его пожелания на комитете.

Окончание банкета запомнилось смутно, чикинский организм быстро окосел от алкоголя. Какую пургу я нес в лизины уши, боюсь даже представить. Кажется я, пьяно хихикая, втирал ей, что я — весь из себя такой мустанг во всех проявлениях. И еще тщился доказать это ей немедленно. Не помню точно — попросила ли Лиза проводить ее до номера, или я сам с обнаглевшей рожей навязался.

Незаметным образом очутился на кровати в шикарном номере. Ночник скрывал выражение лица нависающей надо мной Лизы. Она сноровисто раздевала меня. Я решил исполнить встречную любезность, помочь девушке освободиться от темного брючного костюма, и встретил молчаливое возражение неожиданно сильных рук. Понятно, решила просто уложить спать, как младенца. Может быть, еще и колыбельную споет. А все же, как офигительно приятно, когда тебя раздевает очень красивая женщина. Как упоительно скользят по телу маленькие сильные пальчики, увлекающие за собой брюки, потом носочки. Мой верный мустанг изнывал в своем стойле и рвался на свободу. Хорошо, что он ржать не умеет, а то перебудил бы весь этот корпус.

Вдруг я почувствовал, что и мои трусы тоже начали скольжение к щиколоткам, открыв любопытному женскому взору вставшую на дыбы резвую скотинку. Эге, значит, небеса все еще меня любят, и мне предстоит ночь невероятных наслаждений. Я лежал перед Лизой покорным кутенком, с тихим восторгом ожидая дальнейших действий. А она, удовлетворившись созерцанием моей обнаженной спортивной тушки с гордо возвышающимся мустангом в главной роли, принялась ласкать тело губами, руками и даже зубками. Я чуть с ума не сошел от этих прикосновений. В ответ я стал шарить руками по лизиному телу, мять разные округлости и мягкости. Мне хотелось взять это тугое, загадочное тело. Прижаться к нему тесно-тесно и ворваться в него. Не сдержавшись, я выгнулся и сотрясся в экстазе. Чика — мелкий гад просто-напросто. До чего себя довел, что теперь мне приходится позориться перед женщинами.

— Это естественно для твоего возраста, — успокоила меня Лиза.

Финита ля комедия. Лиза оттерла меня полотенцем и накрыла одеялом. Потом выключила свет и куда-то вышла. До чего же обидно. Чуть реально не заплакал. Подлый мустанг сбросил на полном скаку своего ковбоя. С трудом успокоился и как-то незаметно заснул.

Проснулся поздним утром с ощущением счастья. Лиза спала рядом со мной. Судя по обнаженным грудям, она была скорее всего голой. Я нижними конечностями ощущал теплоту ее божественного тела, нежный шелк ее кожи. На подушке в окружении разметавшихся светло-коричневых волос посапывало прелестное лицо восточной принцессы. А какая у нее грудь! Слов таких нет ни в одном языке мира, чтобы описать ее. Сам не заметил, как зарылся лицом в это дурманящее совершенство, как начал с упоением целовать упругую мягкость. Принцесса открыла глаза, понимающе улыбнулась, дала мне наиграться и осадила, забрав управление процессами в свои шаловливые ручки и губы. Мое тело снова и снова коротило от ее нежных прикосновений. Я стонал и скрыто боролся с подступающей разрядкой. Но, когда Лиза наклонилась к моему мустангу, и я ощутил влажную теплоту, разлившуюся по каждой клеточке тела, то не смог с собой совладать. Завыл арию мартовского кота. Лиза снова стала расточать комплименты моему голосу и всячески подшучивать надо мной, что неплохо бы записать эти вопли на магнитофон, чтобы потом наслаждаться ими.