Макс Ливнев - Мустанг и Чика. Черновик.

— Эх, фотоаппарат надо было взять! — горестно вздохнул Леха.

— У нас есть фотограф коллективный. Сеня! — крикнул Бурков и сделал кому-то знак рукой.

Подошедший неприметный мужичок с зеркалкой сделал несколько снимков наших довольных рож на фоне знаменитостей. Подозреваю, что мы не первые, которые используют актеров для фото.

— Не угостишь ли нас своей дивной музыкой? — вдруг попросил Яковлев.

— Просим, просим! — пьяно вклинился Ширвиндт.

Не дождавшись от меня согласия, повели в другую часть студии. В помещении с пальмами в кадках и роялем, на диванах располагалась группа, слушающая коренастого широколицего мужчину, играющего на гитаре. Песня неизвестная, но лицо очень узнаваемое. Это был Сергей Никитин — физик, ставший бардом. Рядом с ним, приобнявшись, сидела женщина с улыбчивым лицом. Вероятней всего его жена Татьяна. Невдалеке от них примостилась обладательница еще одной знакомой внешности — единственная и неповторимая Алла Пугачева. Пока еще малоизвестная певичка из виа «Веселые ребята» с очень сексапильной физией. Вокруг стояли и сидели незнакомые мне люди. Вру, кое-какие лица оказались все-таки знакомы. Просто они теперь были гораздо моложе. Здесь ошивались Меньшов Владимир с Леонидом Куравлевым. Кажется, Соловьев Сергей, который потом «Ассу» снял. Без зарослей на лице с трудом узнавался.

— Помещение занято, — зачем-то высказался Бурков и пояснил мне, — Эти ребята озвучивали исполнение песен главными персонажами. Никитин Серега пел за Андрея, а Аллочка Пугачева за Барбару.

— А, Жора. Ты хочешь нас отсюда выгнать? — засмеялся Никитин.

— Одного талантливого мальца хотим послушать, если не возражаешь, — ответил Бурков.

— Я, только за. А то подустал уже, — улыбнулся Никитин и, подмигнув мне, протянул гитару.

Хорошая такая гитара, семиструнная. И настроена отлично. Я пробежался пальцами по ладам, которые ответили насыщенным звучанием. Что бы им такое дать? Не хотелось бы ломать очарование предыдущей песни. Что-нибудь похожее, никитинское. В голове всплыли «Смысловые галлюцинации». Начальный проигрыш классный, пусть и не на электрогитаре.

— Что бы не делала ты… Под пристальным взглядом. В сердце твоей пустоты мысленный волк где-то рядом.

Звучит песня тепло, по-бардовски. Женская часть аудитории уже почти завоевана, взгляды дарятся обожающие. Припев подпевали хором почти все присутствующие.

— Мощь! — высказался Никитин.

— Чудесно! Так хорошо, что хочется заплакать! — выдохнула Алла и попросила с умоляющим взглядом, — Еще раз, пожалуйста, исполни.

Желание женщины — закон, особенно такой.

— А почему исполнителя не представили широкой публике? — поинтересовался пожилой мужчина, когда затихли последние аккорды.

Смешно подкрался с боку габаритный Ширвиндт и заговорщецки спросил:

— Твое фио, приятель?

— Чекалин Павел.

Александр Анатольевич вышел вперед и выразительными жестами, показывая на меня, с интонациями конферансье провозгласил:

— Уважаемые коллеги, друзья! Позвольте представить вам будущего народного артиста Советского Союза, исполнителя, композитора и поэта. Вдобавок еще и хоккеиста — Чекалина Павла.

— А в фильмах он снимается? — поинтересовался все тот же пожилой мужчина, — Внешность фактурная. Я бы взял его в свою картину.

— Вы все хотите первым вылезть, Владимир Иосифович. У меня тоже есть молодежная тема, и он очень подойдет для моих ролей, — с обидой в голосе высказалась женщина с восточными чертами лица.

— Потом доспорите, друзья. Давайте еще послушаем замечательные песни Паши, — примирительно сказал Меньшов.

Исполнил им «Звезды с неба падают бисером». Слова там даны сумбурно, но тем и гениально:

— За звезду — полжизни, за луну — свободу. Я целую небо, а оно льет воду.

Тоже с повтором. Сама стилистика песен своей необычностью мощно захватывала внимание. Спасибо вам, бывшие потомки.

Никитин вдруг уставил в меня свой указательный палец и спросил:

— Токарев?

Голосовые модуляции с надрывом меня выдали. Решительно потряс мордой отрицательно.

— Врешь ведь. Ну, да ладно. Твое право. Песни просто восхитительны. В чем-то даже гениальны. Будто горным воздухом подышал. Надеюсь, ты позволишь мне их тоже исполнять?

— Вне сомнения, Сергей Яковлевич, — смущенно пробормотал я и попросил передышки, предложив спеть Алле Борисовне.

— Ты видел мои концерты? — зарделась будущая звезда.

— Конечно, вы же в «Веселых ребятах» выступали, и раньше тоже. Классно поете, — проблеял я дифирамбы.

— А давай, Аллочка, песни из будущего фильма для нашего юного друга исполним. Надеюсь, что Эльдар с Микаэлом на нас из-за этого сильно ругаться не будут, — заявил Никитин и взял гитару.

Полились переборы неизвестной пока здесь песни на стихи Беллы Ахмадулиной. Какой все-таки красивый голос у великой певицы. Не зря Таривердиев ругался потом, когда она стала исполнять песни в более экспрессивной манере. Последовали еще две песни на стихи Цветаевой: «У зеркала» и «Мне кажется, что вы больны не мной…».

— Аллочка отмечает еще одно знаменательное событие. Ее утвердили представителем от нашей страны на конкурс «Золотой Орфей» в Болгарии, — заметил Никитин.

— А песню уже подобрали? — поинтересовался я.

— Нет еще. Слободкин Паша этим занимается. Хочешь что-то свое предложить? — ответила певица.

Ее большие глаза насмешливо прищурились.

— Не! — засмеялся я, — Просто совет хочу дать. Возьмите что-нибудь из болгарской эстрады. Слова перепишите на русский язык. Болгарам такое понравится.

— Думаешь? — произнесла Алла.

Сидит такая мышка-скромница. Какой сильный контраст с ее вулканирующим образом будет буквально через годик-другой. И, что самое главное, очень даже она в моем вкусе. Надо с ней как-нибудь тоже перекинуться словечком об индийской философии.

— Маэстро, не желаете ли снова дать публике возможность насладиться вашим талантом. Желательно что-нибудь позабористей, что-нибудь хулиганское, — выспренно произнес Никитин и протянул мне гитару, подмигнув. Он все еще колет меня на Токарева, но кроме блатняка есть же и обычные городские песни, например у Гарика Сукачева. Вжарил им «Моя бабушка курит трубку…» с подтанцовкой, в режиме полного оранья. Потом подскочил к роялю и стал стоя и вихляясь, рокэнролльно колотить по клавишам. По-моему, сбежалась вся студия, потому что моя бешенная экспрессия перекрыла все другие источники звуков.

Окончено исполнение, наступила абсолютная тишина, нарушенная голосом Рязанова:

— Думал, что сейчас мне весь рояль раздолбают.

Оглядываюсь, никто не остался равнодушным. Кто-то смотрит с обожанием, а кто-то с недоумением. Привыкайте граждане, скоро начнутся восьмидесятые роковые с мощными гитарными строями. Алла, по крайней мере, смотрела в нужной тональности. Зато пришедший с Рязановым Таривердиев выпучил глаза. Не в жилу ему, знать, оказалась задорная песенка.