Макс Ливнев - Мустанг и Чика. Черновик.

Занятия в школе во вторник начинались со второго урока литературы.

— Не ожидал тебя здесь встретить, — заявил Медик, столкнувшийся со мной прямо перед входом в школу.

— А я всегда прихожу внезапно, как торнадо, — парировал ему в ответ.

— Че позавчера смотался. Все тебя искали. Такой вечер был классный. Николай Михайлович всем игрокам и Саше премии понавыписывал. И еще билеты на матч c юношеской канадской командой «Берри Кап» выдали. Мне тоже досталось. В ресторане знаменитый ансамбль из Москвы выступал. В нем еще знакомая тебе тетка поет. Ну, та, которая у режиссера Рязанова пела на диване. Она про тебя спрашивала. В доме отдыха они будут еще недели две жить. Какую-то новую программу готовят. Так что, сможешь с ней увидеться, — гад не сумел сдержать на своей морде блудливую ухмылку.

— Сейчас я чью-то чересчур радостную лыбу в сугробе остужу, — зловеще оскалившись, предупредил друга.

— Литература скоро начнется, — обеспокоенно сообщил Вовка, опасливо отскочив в сторону.

— Че галстук не надеваешь? — поинтересовался я у друга, когда мы зашли в гардеробную.

Я с постной мордой божьего одувана встал перед зеркалом и напялил кусок красной материи на шею.

— Стыдновато как-то. Все седьмые уже не носят, и Варвара не настаивает, — пояснил свою позицию Вовка.

— А мы будем носить. Если ты мне друг, то поддержи меня, — настойчиво посоветовал ему.

Тот, горестно кряхтя, достал из кармана и нацепил галстук на положенное ему место.

— Порядок! — удовлетворившись нашим видом в зеркале, высказался я.

Состроив одухотворенные рожи, мы потопали в класс. Мда, мы с Вовкой одни гордо сверкали своими галстуками среди означенных одноклассников.

— Предатели! — грозно произнес я, оглянувшись вокруг, — Что вам плохого сделала пионерская организация, раз вы все так легко отреклись от нее.

— Чекалин, — раздался голос вошедшей литры, — Прекрати пороть чушь! Пионеры — это возрастная организация. Нужно понимать это.

— А идеалы, а клятвы, а печеная картошка в кострах под песни Пахмутовой, а макулатура с металлоломом, а Павлик Морозов, который взорвал себя гранатой, но не позволил сорвать с себя галстук, — со слезою голосе приводил я доводы.

Послышались смешки.

— Садись, клоун! — решила учительница, — После уроков зайди к Николаю Николаевичу. Он с тобой хочет поговорить.

Верная своим традициям, литра снова организовала написание сочинений на три темы, из которых одна была как обычно вольной. Перед тем, как уйти по своим делам, она вызвала меня в коридор и огорошила таким предложением… Короче, если я подарю ей красивое стихотворение, то смогу рассчитывать на отличную оценку за четверть. Обалдеть! Они все что, гения во мне увидели? Вполне возможно. Будут потом гордиться, что воспитали в своих стенах такого замечательного… чего-то там. Не вопрос, Валентина Сергеевна, напишу я вам такое классное стихотворение, что вы затрясетесь холодцом от счастья.

Нет, не поглумиться я собрался над литрой. Зачем придумывать новые вещи, а в моем исполнении — тащить их из будущего, когда существуют поистине великие, но преднамеренно забытые стихи великих соотечественников.

Вовка по праву друга сунул свой нос в мою тетрадь и громко восхитился. Творческая натура растет, несмотря на солитер. Кстати, надо этим дерьмом как-нибудь заняться, раз обещал.

Глядя на вовкину морду в экстазе и ожидая от меня очередных порций чудес, гамельнскими крысами ко мне в тетрадь полезли одноклассницы, требуя показать вкусняшку. Они нагло шантажировали меня приближающимся женским праздником. Пришлось сдаться. Вован продекламировал шедевр под восхищенный ропот слушателей. Однако, мой мелкий друг несет в себе большие таланты декламатора, если не будет пожран солитером, повторяюсь, однако.

— Странно как-то. Ноги с руками сплетаются… — вякнул кто-то из мужской половины под шиканье женской.

— Подрастешь — поймешь, — выдал я в ответ.

Еще одна постельная завлекалка вдруг образовалась, если опустить музыку с песнями и спортивные подвиги. Судя по маслянистым глазам окружающих пацанок, они были готовы принести свою невинность на алтарь моего таланта. Романова Светка так вообще опасно придвинулась и жарко дышала своими грудями. Кто бы подумал, что так просто можно решать извечную мужскую проблему. И горло не требуется надрывать. Подумаю об этом как-нибудь на досуге.

Урок закончился сдачей тетрадей с сочинениями дежурному. Я из-за этих стихийных литературных чтений забыл нарисовать туда своих традиционных чертиков. На перемене вокруг меня вился Юрка Пономарев, который так и остался комсоргом класса. Он уговаривал придумать что-нибудь творческое к женскому празднику. Ага, вот так все просто. Композиторы с поэтами-песенниками месяцами пишут свои нетленки, а я вот так возьму и рожу без напрягов. Намекнул ему, что мы в разных конкурирующих организациях присутствуем. Помогать вражеским силам вроде бы не по-пионерски. Комсомол в моем изложении вырисовывался как лига отщепенцев, предавших идеалы пионерии, союз молодых бюрократов, школа отвязных карьеристов. Юрка оплеванным столбом застыл в ступоре, а я отдал ему пионерскую честь и отчалил посикать за дверь с загадочной надписью «м».

Обитавший там Горлик со своими бычками и вечными приставаниями насчет закурить, порадовал нас с Вовкой известием, что в местной прессе опубликованы наши портреты в виде очень похожих фотороботов. Ничего не понимаю, ведь в Балабино я был без вечного друга. На следующем уроке истории я сидел как на иголках.

Кабинет истории был интересен своим расположением вблизи кабинета английского языка. Перед уроком мне так и не удалось заглянуть к англичаночке, хотя бы для бросания мимолетного взгляда. История пролетела легко под баритон Ивана Васильевича, увлекательно рассказывающего об эпохе царя Алексея и восстании Степана Разина. А после этого урока Юля будто специально ждала меня в коридоре. Обрадованно улыбнувшись, она произнесла: