Игорь Гетманский - Цена бессмертия (сборник)

Дело сделано. Я посмотрел на часы. До встречи с Роем оставалось сорок минут. Слишком мало для того, чтобы позвонить Глэдис. С ней быстро не поговоришь… В такси же, при водителе я этого делать не хотел. Получалось, что предупредить ее о своем приезде я смогу только после отправки Роя на «небесный омнибус». А вдруг за это время она куда–нибудь уедет?

С экрана монитора на меня смотрело окно почтового клиента. Я быстро набрал: «Милая, бесценная моя! Прости, что так долго не подавал о себе вестей. Сегодня вечером буду у тебя, ты не против? Сейчас убегаю по делам, позвоню часа через два, и мы обо всем договоримся.

Нежно обнимаю.

Твой Дэнни»

Я отправил это письмо Глэдис и вскочил со стула. Накинул легкую спортивную куртку и выбежал из квартиры.

Настроение у меня было отличное.

И это неудивительно: у многих дураков очень часто бывает хорошее настроение. Действительно, с чего им печалиться? Ведь они не ведают, что творят…

В те роковые часы после пробуждения я не хотел задумываться над тем, что со мной произошло прошедшей ночью. И поэтому последовательно, одну за другой, совершил три ошибки.

Три ошибки. И первую из них я себе не прощу никогда. Потому что никогда не смогу ее исправить…

* * *

Я выскочил из такси и ворвался в здание космопорта. Трехметровые стеклянные двери оказались довольно проворны и раздвинулись до того, как я впечатался в них всем телом. А если бы автоматика подвела и замедлила с реакцией на мое появление, столкновение состоялось бы обязательно: я летел, не разбирая дороги. Мое такси в центре мегаполиса попало в автомобильную пробку, в ней под тихий выразительный матерок водителя я провел двадцать из тридцати отпущенных мне на дорогу до космопорта минут. До отправления «омнибуса» оставалось совсем ничего.

Я бегом, расталкивая довольно плотную толпу, пересек огромный, гудящий тысячами голосов зал и понесся вверх по эскалатору, перепрыгивая через три ступеньки. Автоматы продажи билетов на «омнибусы» находились на втором этаже, Рой должен был ждать меня около них.

Он стоял в конце зала у стены и понуро смотрел себе под ноги. Отличный строгий костюм, стильный галстук, толстый кейс — он был одет и снаряжен, как член делегации Земной Системы, а не как репортер, которому предстоит вести съемку из толпы колонистов, а потом лазить с диктофоном по залу, интервьюируя всех подряд.

Я налетел на него как вихрь:

— Извини, Том! Пробка! — А сам уже подходил к билетному автомату и засовывал в него свое удостоверение.

Том оживился, его вежливая полуулыбка растянулась в радостную улыбку:

— Ну, наконец–то! А я уж думал… — Он вскинул руку и посмотрел на часы. — Опаздываем!

— Не! — сказал я, получая билеты и протягивая ему. — Успеваем. Как всегда! Беги. И спасибо за помощь.

Он крепко пожал мне руку и двинулся к эскалатору.

— Том! — окликнул я его. — Ты видеокамеру взял?

Он обернулся и вместо ответа похлопал по кейсу. Я понял, что камера там, и покачал головой. Ну какой это репортер! Он будет в одной руке держать кейс, а другой вести съемку. Но ему обязательно понадобится третья, чтобы работать локтем, пробираясь в толпе в нужную точку…

Я проводил его взглядом, подошел к стеклянной стене здания космопорта и посмотрел на космодром. Под чистым, по–осеннему пронзительно–синим небом раскинулось бескрайнее бетонированное поле. По нему беспорядочно рассыпались разнокалиберные звездолеты самого разного класса и назначения. «Небесный омнибус» стоял прямо у выхода из космопорта и притягивал взгляд.

По сравнению с огромными тушами соседних кораблей он выглядел совсем небольшим. Но смотрелся очень необычно. Его литой, ослепительно белый корпус без единого выступа и щели напоминал каплю густой сметаны, растекшуюся по плитам космодрома. Я знал, что эта уплощенная капля взмывала в воздух вертикально и абсолютно бесшумно. На это стоило посмотреть.

Пассажиры рейса «небесного омнибуса» подошли к трапу, ведущему во внутренность корабля. И я увидел, как Рой обернулся к космопорту и прощально взмахнул рукой. Я машинально ответил ему, хотя видеть он меня никак не мог.

«Небесный омнибус» без всяких подготовительных рывков оторвался от земли и плавно пошел вертикально вверх. При этом его корпус — но не внутренняя капсула, знал я — стал совершать ускоряющееся вращение вокруг своей оси. Ослепительно белая поверхность каплевидного тела стала матовой. «Омнибус» завис перед космопортом прямо напротив меня и вдруг выстрелил сам собой вверх, как из пушки, и мгновенно превратился в солнечную точку на синем небосводе.

Через секунду она должна была раствориться в синеве.

Не знаю почему, но мне захотелось проводить «омнибус» взглядом до конца, до его полного исчезновения из виду.

Не знаю почему. Я же ничего в тот момент не понимал. Ничего из того, что уже вторглось в мою жизнь. И не только в мою. Ничего из того, что нависло над всеми нами своей страшной и необыкновенной мощью…

«Небесный омнибус» не исчез.

Он стал возвращаться.

Солнечная точка увеличилась в размерах, потом превратилась в маленький белый диск. Диск опускался стремительно, все набирая, а не плавно теряя, как это полагалось при плановой посадке, скорость.

Я пока без всякой тревоги смотрел на эту картину. Спешат приземлиться, подумал я. Возвращаются. И нисколько не удивился. Мало ли что может измениться в планах обычного рейсового аппарата? Может быть, к отлету опоздала какая–нибудь важная шишка? Делов–то — вернуться и выбиться из расписания на пару минут…

И тут диск перевернулся на бок. И у меня екнуло сердце. Такой маневр никогда не совершал ни один пассажирский лайнер. Пассажиры — не куклы–неваляшки, они — люди из плоти, крови и костей и при таких пируэтах легко могут изувечиться, даже если закреплены в креслах… «Небесный омнибус», который уже находился не более чем в полукилометре от поверхности земли и обрел свою обычную объемную каплевидную форму, несся к земле со страшной скоростью. И не собирался изменять ориентацию в пространстве.

Он сократил расстояние до земли еще на две сотни метров, он падал в центр космодрома, а я все не хотел верить в страшное и все ждал, когда же аппарат опрокинется горизонтально и погасит скорость.

За моей спиной послышались испуганные и удивленные возгласы людей. А потом я увидел, как равномерное движение «омнибуса» нарушилось. Его как будто рвануло вниз. Просто с дикой силой рвануло — так, как будто экипаж решил сжечь двигатели в форсаже, чтобы войти в землю на максимально возможной скорости.

Тело «омнибуса» размазалось по небосводу в ослепительно белую сверкающую молнию, и эта молния ударила в плиты космодрома.