Наталья Никитина - Полтора килограмма

вина лишь в том, что допустил в свою жизнь женщину с порочными генами. Даже все университеты мира не

смогут вбить в голову Джес отвращение к безделью, роскоши и распутству.

Наступила суббота, а это означало, что Кэрол вернулась в Бостон.

Я набрал ее номер. В трубке раздались длинные гудки, но никто не ответил. Через полчаса повторил

попытку, но и на этот раз услышать ее голос не удалось. Я занервничал. Может, их автомобиль попал в

аварию? Как же называется студия, на которую она работает?

И когда мое воображение уже рисовало сцену похорон ее изувеченного в автокатастрофе тела,

раздался звонок!

– Привет, Алекс!

– Привет, – сдержанно ответил я.

– Я в студии, монтируем отснятый материал. Освобожусь только к вечеру, – устало отозвалась

девушка.

– Хотел пригласить тебя прокатиться на мотоцикле вдоль побережья.

– Не знаю. Если только после семи часов.

– Отлично! Успеем полюбоваться закатом солнца! Покажу тебе одно очень красивое место, —

пообещал я, с трудом сдерживая щенячий восторг.

– Хорошо. Заедь за мной в семь тридцать.

Я позвонил в оранжерею и заказал корзину цветов, но уже чуть меньшего размера, нежели в

прошлый раз. Мне предстояло доставлять ее на мотоцикле, а это было бы довольно проблематично.

До встречи оставалось чуть больше семи часов, и я, расположившись в кресле перед панорамным

окном, с удовольствием погрузился в прочтение книги.

Ближе к вечеру позвонил Джим:

– Джес была очень огорчена твоим отсутствием за завтраком. Еще она написала мне имя и телефон

хорошего психолога для тебя. Есть куда записать? Я продиктую, – последние слова он произносил уже,

давясь от смеха.

– Ох уж эта Джес! – проворчал я. – Меня сейчас раздирает желание воскреснуть и переписать

завещание!

– Как жестоко! Бедняжка наложит на себя ручки!

– Ничего! Хороший психолог у нее уже есть. Он поможет!

– Знаешь, если лишить ее наследства, то она от этого целомудреннее не станет. Напротив, будет

делать это не ради удовольствия, как сейчас, а за деньги, что еще хуже!

– Ладно. Бог ей судья.

– Дети в восторге от тебя. Спрашивают, когда снова приедешь. А Анжелика за завтраком сообщила,

что когда вырастет, то выйдет за тебя замуж.

120

– Вот это неожиданный поворот! – радостно отозвался я.

– Я пытался ей объяснить, что когда она вырастет, то ты будешь уже старенький, но она ответила, что

ты даже в старости будешь красив, как Шон Коннери.

– О! Лестно это слышать! Заеду на днях повидать невесту. Кстати, ты обещал забрать Винчи!

– В выходные выберусь в Хайаннис и привезу.

– Ладно, созвонимся.

– Ну, так ты будешь записывать телефон психолога или нет? – с наигранной издевкой спросил сын.

– Иди к черту! – весело выругался я и положил трубку.

Ровно в семь курьер доставил цветы. Я принял душ и, решив в очередной раз удивить любимую

девушку своим видом, облачился в кожаный жилет на голое тело, черную бандану, солнцезащитные очки,

как у Сильвестра Сталлоне в фильме «Специалист», голубые джинсы и белые кроссовки. Я несколько раз

перед зеркалом отрепетировал момент приветствия – от более галантного до обычного «привет» – и,

выбрав последний вариант, вышел из номера.

В таком виде, с корзиной цветов в руках, я и появился на пороге дома Кэрол ровно в семь тридцать.

Волнуясь, словно подросток, я нажал кнопку звонка. Через минуту она открыла дверь. Белые бриджи

из плотного трикотажа обнимали ее безупречные бедра, оставляя неприкрытыми лишь часть загорелых

лодыжек. Длинные ноги гармонично завершались тканевыми голубыми балетками на белой резиновой

подошве. Голубая туника с длинными рукавами была наполовину застегнута на груди. Я мысленно потянул

за молнию вниз, желая увидеть чуть более дозволенного. Волосы собраны на затылке в хвост.

– О! Алекс, это вы? – оценивающе оглядывая меня с ног до головы, восхищенно вымолвила

девушка.

– Опять перебор, да? – настороженно спросил я.

– Нет, вы смотритесь очень даже органично во всем этом, – поспешила успокоить меня Кэрол.

Я набрался смелости, передавая ей корзину цветов, наклонился и вскользь поцеловал бархатную

щечку, от которой веяло легкими цветочными духами. Девушка в ответ стрельнула лукавым взглядом и тут

же отвела глаза.

– Кэрол, вы словно утренняя орхидея, высаженная на лужайку заботливыми руками садовника.

Трудовой день, проведенный в офисе, ничуть не омрачил вашу красоту, – сказал я, чувствуя, что опять

вместо меня говорит старик Харт.

– Спасибо, Алекс, но, мне кажется, байкерам не свойственно такими словами выражать свои мысли,

– отшутилась девушка.

– Ну вот, опять веду себя старомодно, – изображая досаду, всплеснул я руками. – Предлагаю

срочно оседлать коня, иначе рискуем опоздать к закату. Только накиньте на плечи какой-нибудь джемпер,

чтобы не замерзнуть возле океана.

– Слушаюсь, мой Командир, – взяла под козырек Кэрол и исчезла за дверью.

Я сел на мотоцикл и принялся внимательно всматриваться в окна дома, благо, темные очки

позволяли делать это скрытно. Не заметив за занавесками никого, я слегка расслабился. Вскоре вышла

Кэрол. В белом атласном жилете, утепленном и простеганном невидимой строчкой в виде ромбов. Она шла

такая легкая и изящная. Я замер в ожидании прикосновения ее тела.

То, как она обнимала меня, сидя на мотоцикле, заслуживает отдельного рассказа. Думал: еще

немного – и взлечу. Вот так вот просто оторвусь от сиденья мотоцикла и начну парить в воздухе! Настолько

сильный поток чувств наполнял меня изнутри, словно воздушный шар.

Ее тонкие загорелые руки крепко сомкнулись на моем животе, длинные стройные бедра касались ног,

и я незаметно пялился на них, рискуя пропустить поворот. Ее животик плотно прилегал к моей спине, а

аромат духов над моим плечом не успевал уносить ветер, даря возможность и мне вдохнуть флер свежести,

исходящий от нее.

Мы изредка перебрасывались парой фраз. В основном они касались местности или людей, мимо

которых мы проезжали. В такие моменты она еще сильнее подавалась вперед, и тогда каждая клетка спины,

даже через мягкую кожу жилета, считывала изгибы ее тела, я слегка поворачивал к ней лицо, и ее губы

почти касались моей щеки. Выезжая на прямой и свободный от машин участок дороги, я от души добавлял

газ, и Кэрол, весело визжа, прижималась ко мне что есть силы.

Солнце светящимся апельсином висело низко над водой. До того места, что показал Джим,

оставалось около километра пути. Я свернул с трассы, выжал ручку газа до отказа, и мотоцикл, взревев,

взобрался на гору.