Наталия Шитова - Девчонка с изнанки. Апрель (СИ)

— Ерунда какая!

Он развёл руками:

— Я тебе объясняю, как это выглядит со стороны объективного наблюдателя.

— Это ты — объективный наблюдатель?

— Стараюсь им быть, — пожал плечами Шокер.

— Хорошо. Тогда вылечи поскорее мой синдром. Напугай меня, расскажи о Тайлере самую страшную правду, чтобы у меня даже в мыслях не было ему сочувствовать…

— Иди спать, Апрель! — отрезал Шокер.

— Тебе что, совершенно безразлично, в чём виновны те люди, за которыми ты гоняешься? И виновны ли они вообще?

— Я уверен, что виновны. В мои обязанности не входит ни устанавливать их вину, ни опровергать её, — устало сообщил Шокер. — Над этим долго и успешно работали другие люди, и у меня нет никакого основания и никакого права подвергать сомнению их профессионализм и компетентность. Я не делаю и не перепроверяю чужую работу. Я делаю свою. И ты сюда прислана, чтобы помочь мне делать мою работу, а не мотать мне нервы всяким вздором!.. Я тебя с твоими претензиями не посылаю лесом только по старой доброй памяти. Всё, отправляйся спать немедленно!

Его осунувшееся лицо стало злым и раздражённым. Чувствовалось, что послать меня лесом ему просто физически необходимо, но он сдерживается, как истинный аристократ.

— Так что там самого ужасного сделал Тайлер? — попробовала я ещё один заход. — Он убивал беременных? Насиловал детей? Осуществил теракт? Подмешал яд в водопровод мегаполиса? Может быть, ещё что-то более ужасное? Что?

Шокер сжал кулаки. Я понимала прекрасно, что он меня не ударит, не посмеет. Но всё равно стало не по себе.

Он немного помолчал, глядя в стол, потом привстал, прихватив с собой кресло, шагнул вместе с ним в мою сторону и опустился так близко, что смог взять меня за руку. Моя ладонь оказалась в его огромной ручище.

— Послушай меня, Апрель… Просто послушай, — сказал он задумчиво, пожимая слегка мои пальцы. — Я сегодня нарушил всё, что можно. Начиная от жёстких правил, которым должен следовать профессиональный ловец, и заканчивая моими личными принципами. Я уверен, что это ещё дорого мне обойдётся, ничего не поделаешь, буду к этому готов. Но за мои ошибки не должен платить никто другой. Я обязан защитить своих ребят от любых неожиданностей, и я должен сделать всё, чтобы ты уцелела. И пока мы не закончили операцию, ты подчиняешься мне, а я решаю, какую информацию до тебя доводить, когда и каким способом. По той простой причине, что мне виднее. Потому что я выше по положению, и я тут за всё отвечаю.

— Шокер, я не принцесса на горошине. Я на службе. Я наёмница. Я деньги за это получаю, и немаленькие. Именно за то, что подвергаюсь опасности. И дались тебе мои синяки, они не первые и не последние! Я готова работать. Ты даже не представляешь, в каких условиях и в каком состоянии мне доводилось летать через слои! Мне твоя опека больше не нужна!

Он ещё крепче сжал мою ладонь.

— Я не для того вытаскивал тебя десять лет назад, чтобы сгубить сейчас, — заметил он.

— Слушай, я очень рада, что тогда это был действительно ты, а то я думала, у меня шизофрения развивается. Но я теперь прекрасно обхожусь без посторонней помощи.

— Это замечательно, — усмехнулся он. Его пальцы защекотали мою ладонь, поглаживая. — Знаешь, а я часто думал о тебе все эти десять лет…

— Ой, да ладно, — смешок, который я выдала, получился совсем нервическим. — Думал он десять лет! Да ты и не узнал меня, когда увидел, не сочиняй.

— Узнал. Сразу же. Ты почти не изменилась. Не выросла, не повзрослела… — улыбнулся он, на мгновение превращаясь в того мальчишку. — Не надо судить по моей реакции. Я умею, очень хорошо умею притворяться. Это часть моей работы… И скрывать прошлое — это тоже часть работы.

Я попыталась вытащить руку, но он удержал её и накрыл второй ладонью. И чёрт бы его побрал, этого Шокера, но до чего ж у него оказались красивые руки…

— А сказки рассказывать доверчивым девушкам — тоже часть работы? — раздражённо уточнила я. — Шокер, мне что-то не смешно. Вы тут чокнутые все до одного, и ты, похоже, не в последнюю очередь… Можно, я спать пойду?

Он выпустил мою руку и выпрямился в кресле:

— Разумеется, Апрель! Не смею задерживать.

Я встала.

Шокер больше не смотрел на меня, снова передвинулся вместе с креслом на прежнее место, надел очки, взял мышку и снова уткнулся в компьютер.

Похоже, обиделся. Ну что ж поделать. Его работа — притворяться, а моя — говорить, что думаю. Наплевать, пусть аристократия обижается. Всё равно, это уже не тот добрый, весёлый и надёжный парень, который не дал мне умереть тогда. Вот того бы я не посмела обидеть, ни за что на свете.

Шокер рывками прокручивал информацию на экране, но лицо его оставалось каменным, а глаза неподвижными, и я была готова поклясться, что текста, в который он так внимательно вглядывался, он просто-напросто не видел. И не удивительно, он был уже еле живой, намаялся.

— Вижу, как я тебя достала, — сказала я как можно мягче. — Но мне нужно было попытаться это всё узнать. Я не думала, что это такая неразрешимая проблема… Ну, нет так нет.

Шокер взглянул на меня поверх очков. Серьёзно так.

— Ладно, иди спать. Очень поздно, — сказал он со вздохом.

— Прости меня, Винни…

Он аж рот открыл, и ресницами хлоп-хлоп.

— Знаю, что большой секрет, — я понизила голос до шёпота. — Но ведь не слышит никто.

Шокер сдёрнул очки и отбросил от себя, прижал к глазам ладони, потёр.

— Да, не слышит, — пробормотал он, не глядя на меня. — Спокойной ночи, Пятачок… Иди, пожалуйста, всё. Я выдохся.

Я вернулась в свою комнатку, сняла обувь, забралась на диван под тёплый плед, погасила настольную лампу на тумбочке. Надо попытаться уснуть. Ну или хотя бы подремать.

Я уже провалилась в какое-то забытьё, как дверь отворилась, и в дверях возник патлатый силуэт Лали.

— Апрель, ты спишь?

— Нет ещё, — я протянула руку и включила лампу снова.

У Лали на шее висели большие беспроводные наушники, в одной руке она держала маленький пульт неизвестно от чего, а в другой — листок офисной бумаги с текстом.

— Шокер велел для тебя распечатать, — она протянула листок.

— Спасибо.

Я подтащила подушку и приняла сидячее положение, собираясь читать.

— Тебе ещё чаю заварить? — спросила Лали.

— Что? Нет, не надо. Мне уже намного лучше, если что, я сама.

— А, хорошо, — кивнула Лали и надела наушники.

— Спасибо за всё, — сказала я, кутаясь в плед, и Лали снова сняла наушники:

— Что ты говоришь?

— Просто благодарю, за заботу. Спасибо.

— А «спасибом» не отделаешься, — серьёзно произнесла она вдруг и прищурилась.

— Ты о чём?

— Он — мой! Ясно? — чётко сказала Лали, даже безо всякого акцента.

— Кто?

Она усмехнулась:

— Ты поняла. Он — мой.