Рэй Олдридж - Механический Орфей

Эти мысли порождали в сердце Геджаса страшную ярость.

— Нет!. — вскричал он, подняв лицо к небу. — Ты будешь жить, пока я не найду тебя!

Бросив очередной взгляд на северную оконечность острова, он увидел, как выскочила из-за рифов крохотная лодка. Кто еще это мог быть, как не Руиз Ав? Бешенство захлестнуло родеригианца. Что он мог сделать, чтобы предотвратить бегство наемника? Ничего, ничего! Голова гудела. Он до скрипа сжал зубы. Все, что он мог, — это наблюдать, как убийца уплывает безнаказанным.

Лодка двинулась к востоку, обогнув оконечность острова в нескольких сотнях метров от берега, а затем взяла курс с тем расчетом, чтобы миновать остров с наветренной стороны. Чуть позже Геджасу удалось разглядеть крохотную фигурку беглеца, который скорчился у руля, стремясь поймать в паруса как можно больше ветра. Лодка оказалась очень быстрой и маневренной: она так и мчалась по морю, отбрасывая длинные петушиные хвосты воды и брызг на несколько метров назад.

Через несколько минут Руиз Ав пропадет из виду. Но тут Геджаса посетила некая мысль, вернувшая ему Надежду. Лодка направлялась на юго-запад, то есть к пиратской столице.

Моревейник. Раздражение пропало, уступив место злорадному удовлетворению. Вскоре Родериго пришлет за ним лодку. Они накажут его за то, что он потерял Желтый Лист, они заставят его страдать, рассчитывая сломить разум. Так всегда поступали на Родериго, и это был достойный путь.

Но он выживет. Потому что Желтый Лист и соответственно ее «Голос», Геджас, были самыми страстными на всем острове Родериго исследователями древнего города башен. Может быть, в конце концов ему позволят повести туда войска.

Туда же, в Моревейник, по неизвестным причинам отправлялся и Руиз Ав. Может быть, из-за своей бабы с грязной маленькой планетки? Или из-за похитительницы рабов Кореаны? Неважно.

Геджас отвернулся от моря, устроился поудобнее и стал ждать.

Руиз сосредоточился на управлении катамараном. Левый поплавок глубоко ушел в воду, потому что ветер дул справа. Эйндиукс особо предупреждал, чтобы он не позволял суденышку зарываться носом в волны: очевидно, лодка могла кувырнуться через нос. Второй поплавок шипел, рассекая воду. Беглец нутром чувствовал готовность этого поплавка подняться кверху и перевернуть лодку боком.

Он немного развернул мачту, чтобы ослабить давление ветра на паруса, и баллоны более-менее выровнялись. Руиз постепенно привыкал к ощущению руля в руках, начинал понимать, как именно реагирует лодка на его прикосновения, и напряжение оставило его. Если погода не испортится, он справится с управлением.

Вскоре после полудня ветер стих, и беглец смог на какое-то время оставить рулевое весло. Он проглотил глоток древней воды из канистры, но не смог заставить себя попробовать питательные кубики. Они чем-то напоминали мумии и отдавали затхлостью. Насколько он знал подобные рационы, они другими и не бывали, но при теперешней скорости он достигнет Моревейника задолго до того, как столкнется с проблемой голода.

Руиз произвел замеры старинным секстантом, нанес свое положение на карту и сверил с заданным изначально курсом. Пройденное расстояние он отметил с большим удовольствием: в последние три часа катамаран делал в среднем по четырнадцать узлов в час. Затеплилась смутная надежда, что ему удастся выжить и добраться до Моревейника, и это было хорошо. Но там он окажется лицом к лицу с практически неразрешимой задачей.

Беглец отвязал рулевое весло и сосредоточился на насущных проблемах, черпая в этой сосредоточенности силы и вдохновение. Остаток дня он провел легко и бездумно. К ночи ветер стал крепчать, и к западу поплыли низкие тучи. Волны сделались выше и разбивались о поплавки катамарана с шипеньем и гулом.

Руиз поежился и переставил парус так, чтобы замедлить ход, приспосабливаясь к усилившемуся ветру и непогоде. И все же суденышко рвалось вперед в клочьях пены, перескакивая с волны на волну. Бывший агент чувствовал дрожь палубы под ногами, и ему делалось все тревожнее.

Когда сгустилась тьма, скорость стала еще страшнее, а волнующееся море выглядело зловещим. Беглец сражался с рулевым управлением, пытаясь сделать так, чтобы волны били в скулу лодки, не круша, а подталкивая ее вперед. Но ветер ревел в парусах, и Руиз опасался, что лодка взлетит с одной волны и зароется носом в глубину следующей.

Он пытался сообразить, что нужно делать, вызывая в памяти давно минувшие дни, когда воевал на планете, покрытой океанами, и наконец вспомнил. Дождавшись затишья, он слегка переставил кливер по ветру и перенес рулевое весло левее.

Лодка замерла, чуть развернулась и закачалась на волнах, словно уточка. Руиз закрепил руль, вытер с лица пену и прополз по койке размером с тесный гроб к подветренному поплавку. Он аккуратно захлопнул задвижку каюты и вытянулся на тонком матрасе.

По телу прошла дрожь удовольствия — он и сам не понял почему. Лодка бешено подпрыгивала, ветер визжал, барашки скакали по волнам. Но путешественник заснул, невзирая ни на что.

Беглец проспал до тех пор, пока солнце не поднялось высоко над горизонтом, и разбудила его в конце концов именно тишина. Выйдя на палубу, он обнаружил, что ветер утих до легкого дуновения и лодка покачивается на стеклянной поверхности моря. Оставшееся волнение мягко поднимало и опускало суденышко, и Руиз снова порадовался, что никогда не страдал морской болезнью.

Он отвязал руль и двинулся своим курсом далее, к Моревейнику.

Продвижение вперед уже не было таким впечатляющим, как накануне. Несмотря на все ухищрения, у стихшего ветра удалось вымолить лишь три-четыре узла. Беглец попробовал закинуть удочку, но безрезультатно, потом сделал все необходимые замеры и принялся изучать карты. Он не знал точно, насколько ночной шторм снес его к востоку, пока не вычислил свое положение еще раз, днем. Глаза его постоянно обшаривала горизонт, особенно справа, словно ожидая, что там вот-вот покажутся очертания берега Нампа.

После полудня в двух километрах по правому борту Руиз заметил маргара — одинокого самца, который поднялся на поверхность, чтобы прочистить дыхательные отверстия. Огромная рептилия вырвалась на поверхность в вихре пены, воздух с шипеньем выходил из ноздрей, а на поднятом гребне плясали солнечные зайчики.

Пока зверюга не погрузилась обратно в воду, Руиз старался не дышать. Заинтересует ли хищную тварь утлая лодчонка? Время шло, но никто на него пока не нападал.

Беглец уже было расслабился, когда заметил на восточном горизонте обтекаемое черное тело. Силуэт резко повернул в его сторону, и горе-мореход почти пожалел, что не пошел на обед маргару. «Нет, — тут же свирепо одернул он себя, — ничего подобного, и хватит подобных шуточек». И проверил свой вибронож.