Вадим Сафонов - Победитель планеты (двенадцать разрезов времени)

Колонна взвилась снова. Она колебалась вверх и вниз. Потом лихорадка потрясла весь пальмовый лесок. Змея, извиваясь, раздвинула ветви; за ней выдвинулось туловище, проталкиваемое хвостом. И весь атлантозавр показался на чистом месте. Собственно, он имел две колонны, похожие на гибкие древесные стволы, почти неразличимые, — шею и хвост. Шея суживалась, переходя в игрушечную голову; и хвост, несколько обхватов в основании, заострялся к концу. От одного до другого конца атлантозавра укладывалось 36 метров. Между шеей и хвостом четыре тумбы — задние более высокие — поддерживали туловище. Казалось, что падение этой мясной глыбы произведет землетрясение. Атлантозавр стоял не шевелясь. Его голая кожа вбирала тепло первых солнечных лучей; в нем была устойчивость и неподвижность горы.

Дракон сделал круги над ним. И тогда смутный импульс возник в сонном мозгу гиганта. Была ли это неясная тупая ярость или движение перепончатых крыльев пробудило в его травоядном черепе древний инстинкт — схватывать движущееся, — но колонна взвилась опять на десятиметровую высоту. Только движение шеи; туловище и хвост не вышли из оцепенения. Казалось, что внешний толчок был сообщен лишь одному из отделов ленивой жизни гиганта, разъятой на части, дремлющие, не завися друг от друга, в туловище, в шее, в хвосте. Атлантозавр промахнулся.

В это время черные точки уже десятками усеяли ясное небо. Они летали группами и в одиночку. Голые и отвратительные драконы, мелкие, средние и огромные, бесхвостые и с наконечниками на длинном хвосте в виде червового туза, носились над прибрежьем. Рои насекомых жужжали в кустах — стрекозы, жесткие жуки и мухи, похожие на бабочек. Драконы, снижаясь, ловили мимоходом самых больших.

На высоте двух десятков метров над поляной дракон издал крик. Он походил на хриплый, отрывистый лай. Новое чувство, всепроникающее и непреоборимое, пронизало его, заглушив голод. Он бросился на другого, меньшего размера. Они сплелись в воздухе, разрывая друг друга когтями. Чудовищный перепончатый клубок с хлопаньем крыльев свалился на зеленый навес. В такой клубок сцепляются два паука, загрызающие друг друга. Это была любовь, похожая на смертельную схватку.

А внизу задрожала земля. То, что вышло, как былинки, раздвинув заросли, здравый смысл отказался бы признать реальностью. У него был птичий клюв и вся голова — не больше крючка, прикрепленного к колоссальному телу. Ряд пластин, увеличивавшихся к крестцу, гребнем проходил вдоль бочкообразно вздутой спины. Костяные щиты усеивали бока, и кинжалообразные шипы торчали на хвосте. Высочайшие задние ноги как бы пригибали его вперед. Стегозавр шел, ломая мелкую поросль, играя пластинами, окрашенный пестро и ярко, похожий на радужное пятно. Каждый шаг его сопровождался костяным треском.

На поляне паслись стада парейазавров с глазами крокодилов. Их брюхо волочилось по земле. Саговники простирали ветви над бляшками, усеивавшими их тела. И в то время как стегозавр ломился к воде сквозь саговники, смерть вышла из-за них. Она бежала, вернее прыгала на двух ногах. Хищные ящеры в панцирных воротниках, кенгуру с мордой удава… Никогда еще не создавала природа более ужасных истребителей, чем эти рогатые тяжеловесные чудовища с зубами акулы. Они то застывали, то рывком двигались вперед; в их движениях было нечто от птицы и от змеи.

Их челюсти поражали в шею медлительную, тяжелую жертву. Хищники не умели жевать. Они втягивали кровь и заглатывали куски. И паника охватила стадо парейазавров. Они ринулись кучей, слепо, с шипящим ревом, валя один другого, обезумев от беспредельного ужаса.

Вот тут-то и пришел в движение хвост стегозавра. Он двигался автоматически; самостоятельная жизнь, обитавшая в нем, имела свой центр — мозговое скопление в пустотах позвонков крестца. Этот второй мозг в три раза превосходил головной. И шипы хвоста наносили страшные удары. Они расшвыривали травоядных. Спинной гребень издавал громоподобные звуки. И чудовище с птичьей головой проследовало дальше к воде, унося свое фантастическое, лишнее для такого колосса вооружение и кичливую радугу своей окраски.

Дракон посетил место побоища. Он чувствовал себя властелином воздуха. Шелесты мелкой жизни переполняли Землю. Ящерицы с растопыренными ногами, жабьеголовые, с третьим глазом посреди лба грелись на открытых пространствах. Компсогнат, гад величиной с кошку, согнувшись и поджав передние лапы, бегом скорохода пересекал поляну. Утиный нос гадрозавра, носивший внутри щетку из двух тысяч зубов, показывался у ручья. На ветвях скользили ящеры с веерообразными выростами чешуй на боках и передних лапах. Они прыгали легко и далеко, растягивая лапы, как ребра парашютов. В одном месте порхнуло существо с липким оперением. Чешуи на длинном ступенчатом хвосте разрослись и приобрели опахала. Длинные опахала сидели на передних конечностях, и вместо пальцев на сгибе торчали когти. Птичьи ноги мгновенно сжали ветку, когда оно, опустившись, прожевало насекомое клювом, усеянным мелкими зубами. Ростом оно не превышало голубя.

А у трупов парейазавров шла возня. Ходящий на задних лапах аллозавр отдирал от них куски мяса. Полчища крысоподобных животных с полосками вдоль тела глодали ребра. Мелкие и незаметные, они расплодились во множестве, типичные обитатели дыр и щелей чудовищного мира. У них были зубы со многими бугорками, сумкообразные впадины на животе и ворсистый волос на голой коже. Юркие, они ускользали от грозной поступи хозяев прибрежья, сотрясавшей землю.

И еще раз дракон издал крик. Нечто всплыло в его темной памяти. Он метнулся. Тепловатая кровь крысоподобного брызнула под его зубами. Сейчас, как и раньше, он поймал самого большого. Ему повезло. Обычно наземная мелочь ускользала от него.

Дракон летел к цели. Этих чудовищ, бездомных и не знавших гнезд, смутная, и непреодолимая связь прикрепляла к определенному району охоты. Влечение того же порядка заставляет пчелу разыскивать улей. Ландшафт, запечатлевшийся от тысячекратного повторения, неясный след липкого вкуса и подергивания жертв, тупой страх перед неизвестностью нового обращались как бы в барьер, внутри которого жили, плодились и гибли отдельные группы, разновидности и виды местных драконов. К тому же долгий полет, несмотря на пронизанные воздухом, по-птичьи пустые трубки костей, не был легок. Дракон отдыхал, цепляясь за ветки, и, опустившись на отвесные скалы, по-старушечьи ковылял. С ровной земли он, как и наши летучие мыши, не мог подняться.

Теперь он летел линией взморья глубокой бухты. Тут скрипели деревья. Гигантские верблюдоголовые игуанодоны, присев на корточки, грызли вершины. Могучие и вялые, они были робки. Хищники со страшным вооружением, сцелидозавры, мегалозавры, динозавры-носороги — нападали на них. Не будучи в состоянии умертвить их, они вырывали куски живого мяса, увертываясь от грозных взмахов хвоста.