Юрий Шушкевич - Вексель судьбы. Книга вторая

Времени на расспросы не имелось, и Алексей, как заведённый, начал расписываться на акциях и сертификатах. Каждый лист добротной гербовой бумаги подтверждал права на владение умопомрачительными долями в главнейших домах финансового Олимпа. В глазах снова зарябило от названий и имён, а гордые орлы, застывшие на гербах в обрамлении звёзд и стрел, придавали всему этому действу трепетную торжественность. Приходилось спешить, поскольку время стремительно бежало, а пачка неподписанных бумаг никак не хотела сокращаться.

— Зачем он так спешит?— неожиданно прозвучал вопрос из уст канадского посла и почему-то с обращением в третьем лице.— Всё равно не успеет до полуночи. А вот ошибки - их же исправлять придётся!

— Успеет,— пробурчал приблизившийся к столу американский консул.— Если русский граф взялся за работу, то он её точно добьёт!

“Отчего они все вцепились в этот проклятый графский титул? Чтобы посмеяться надо мной? Где видано, чтобы титул присваивался много лет спустя после гибели монарха и его государства, и не шутовской ли розыгрыш всё это? Или все эти герцоги и князья, потерявшие честь и растворившие свои прежние титулы в порочных связях, оказавшись перед необходимостью общаться со мной, выдумали моё графство, чтобы сделать ровней? Странно, но ведь можно было поступить проще - отобрать у меня бумаги, посадить в самолёт и отправить в Москву с аннулированной навсегда шенгенской визой. Зачем весь этот цирк?”

Подумав об этом, Алексей помрачнел, однако продолжал подписывать бумаги одну за одной - ведь чтобы возразить или оспорить это действо, нужны были аргументы, а их не имелось. Однако приостановить сумасшедшую пляску пера всё-таки пришлось, когда вместо похожих, словно близнецы, названий “первых национальных банков” Нью-Йорка, Чикаго и Филадельфии перед ним оказались несколько документов конца двадцатых годов, относящихся к выпуску облигаций и созданию особого банка для финансирования репарационных платежей Германии, потерпевшей поражение в Первой мировой.

Алексей ещё от отца хорошо знал про придуманный американцами так называемый “план Юнга”, который номинально должен был помочь германской экономике встать на ноги, чтобы быстрее расплатиться по репарациям. Для этого на финансовых рынках Старого Света были собраны умопомрачительные по тем временам миллиарды золотых франков. Однако вместо столь необходимых для развития германской промышленности кредитов эти деньги почему-то вскоре оказались за океаном, оставив немцев в состоянии безысходности и поспособствовав приходу к власти национал-социалистов во главе с Адольфом Гитлером.

Алексей отказывался верить глазам: даже беглый взгляд на разложенные перед ним документы свидетельствовал о том, что подавляющая часть капитала созданного под выполнение “плана Юнга” Банка международных расчётов была сформирована из царских векселей! Выходило, что русские деньги гарантировали знаменитые выпуски репарационных облигаций, которые единовременно принесли западным правительствам сумму, эквивалентную стоимости платежей побеждённой Германии с 1930 по 1945 годы включительно! При этом политические обязательства по репарациям, которые теоретически можно было оспорить или отменить, заменялись на обязательства Германии теперь уже перед частными банками, то есть на обязательства безусловные и вечные. И что самое главное - большая часть этих банков, которым Германия оказывалась безмерно и бесконечно должна, имели заокеанские адреса…

“Причём похоже, что эта петля не снята с Германии до сих пор”,— подумал Алексей, вспомнив, как во время одного из разговоров Борис рассказывал о существовании каких-то таинственных обязательств Германии перед Америкой, которые и поныне не позволяют ей проводить самостоятельную политику.

Он отодвинул бумаги, выпрямил спину и произнёс:

— Акции, выпущенные в связи с “планом Юнга”, я подписывать не стану.

— Что случилось?— спросил американский консул.

— Этот план, открывший дорогу Гитлеру и породивший самую чудовищную из войн, финансировался русскими деньгами, оставленными на Западе царём Николаем для совершенно других целей,— Алексей старался говорить максимально спокойно, но громко, словно делая публичное заявление.— Швейцарские поверенные добросовестно заблуждались, инвестируя их в “план Юнга”, поскольку они не могли знать его истинных целей и предстоящих последствий. Теперь же, когда нам всем доподлинно всё известно,- мне, как официально признанному правообладателю царского Фонда, предлагается задним числом эти решения утвердить и узаконить. Однако учитывая, что мой доверитель - последний русский император - никогда бы подобных решений не одобрил, то я также эти трансферы не подпишу!

Чтобы у окружающих не оставалось сомнений в его решительности, Алексей со стуком припечатал авторучку к крышке стола со струящимися под слоем лака тончайшими вставками из вишни и вяза, и откинулся на спинку кресла.

Напольные часы у стены показывали, что до полуночи остаётся ровно пять минут.

Приутихший было зал неожиданно ожил, наполнившись шёпотом и шумом шагов. Алексей увидел, что к нему вновь возвращается Шолле, за минуту до этого отошедший для беседы группой дипломатов из Центральной Европы. Он явно хотел что-то сказать, однако американский консул не позволил ему приблизиться.

— Подписывайте, господин Гурилёв, и не устраивайте политического шоу!— сквозь зубы процедил он, с трудом сдерживая ярость.

— Я не буду подписывать,— твёрдо и спокойно ответил Алексей.

— Защищаете вашего жалкого императора, которого при жизни никто не жалел и чью смерть никто не оплакивал?— вмешался канадец.— Сегодня в России это модно, о да!

— Речь идёт не о царе Николае и даже не о “плане Юнга”,— спокойно ответил Алексей.— Просто я, будучи ответственным поверенным, обязан предметно во всём разобраться.

— Разбирайтесь же!— со злостью выговорил канадец и отвернулся.

— Можете вести себя как хотите,— вновь обратился к Алексею американский консул.— Однако знайте, что если вы будете продолжать упорствовать, то в этом случае мы применим одобренную Конгрессом поправку Амбера-Глума, устанавливающую защиту американских компаний от недобросовестных зарубежных акционеров.

— И в чём же будет состоять такая защита?

— Мы аннулируем ваши права на акции.

— Такое невозможно, поскольку это - незаконно.

— Не спорьте со мной, молодой человек! Америка сама решает, что законно, а что - нет, когда речь идёт о её финансовой системе, на которой держится мир!

— Но насколько мне известно, существует универсальный международный принцип, по которому никто не вправе нарушать и искажать законы страны, в данном случае Швейцарии, из юрисдикции которой в вашу страну были произведены добросовестные инвестиции. Кроме того, поскольку я начал подписывать документы до истечения законного срока, то в случае возникновения недоразумений этот срок должен быть продлён.