Сизя Зике - Сахара

По дороге она спрашивает, почему должна ехать именно со мной. Отвечаю, что из всей троицы она наименее уродливая, так что будет вполне естественно, если поедет со мной.

Теперь нужно заняться машиной. Вся банда мобилизована на погрузку желтого 2CV на крытую платформу. Стоя на обочине, девицы присматриваются к операции. Три десятка помощников, выбранных за свою силу, подталкивают автомобиль к платформе. Два десятка хватают его со всех сторон, напрягаются и одним движением поднимают вверх. Остальные подлезают под низ, выпрямляются и уже окончательно поднимают машину на высоту платформы. Осторожно ставят на нее передние колеса, после чего столь же деликатно, великолепным толчком буквально выбрасывают "ситроен" вперед, и тот въезжает передом под стоящий далее тягач и заклинивается там под аккомпанемент скрежещущего железа. Обматываем машину тросом, и вот она уже готова к дороге.

Пудель отваживается подойти ко мне и пожаловаться, что "оторвали грязевик ее автомобиля". Посылаю ее к черту.

***

Вечером, после ужина, предупреждаю своих людей, чтобы они держались подальше от девиц. Валлид разочарован. Слишком быстро вернулся к нему аппетит на туристок после приключения, пережитого им с дамочкой из Люксембурга во время моего первого путешествия.

Один только Самюэль Граповиц не желает слушать моих предупреждений. Он уже освоился в компании трех самочек и резко подбивает под них клинья. Завтра, при первой же возможности, я им займусь. У меня даже появилась одна идея...

Вечер проходит спокойно. Мои люди расслабились. Все давно уже выглядят по-пустынному: рожи совершенно пиратские, плохо выбритые, обожженные солнцем и покрытые пылью. Предлагаю пойти на чай к помощникам, и большинство соглашается.

Кара сидит на корточках перед костром. Рядом остальные, в той же самой позиции: колени согнуты, руки свисают над коленями. Спрашиваю у него, можно ли нам присоединиться, и мой главный помощник восхищен.

Ахмед подозвал остальных, и теперь чай готовится уже на нескольких костерках. За моим сегодняшним визитом стоит определенная цель, но пока что я терпеливо выжидаю.

Ясное дело, что они и сами начнут говорить об этом.

Тамачеки переговариваются между собой, после чего Кара обращается ко мне:

- Шеф...

Улыбки, помощники кивают головами и смеются.

- Шеф, эти девушки - туристки?

В Африке появление туристов пока что в новинку. Слово, название этого нового племени, им уже известно, только оно для них пока что ничего не значит. Как им объяснить? Путешествовать, чтобы увидать что-то новое, ездить повсюду ради удовольствия - эти понятия для здешних жителей слишком сложные. Ведь это очень простые типы. Они знают лишь свою округу. Только лишь поэтому они и верят во все, что я им говорю, и я этим пользуюсь.

Улыбаясь во весь рот, все пододвигаются поближе. Глаза блестят. У негров, впрочем, замечаешь только это: огромные глаза и зубы.

- Эти девицы - это есть нехорошо!

- Нехорошо.

Все покачивают головами. Улыбки куда-то исчезают. Это есть нехорошо. Оба моих черномазых тоже придвигаются поближе. На головах у них все те же шапки. Металлические цифры отблескивают в свете костра.

- Эти девицы ни на что не пригодны.

Теперь уже все ждут объяснений. Они понятия не имеют про европейскую женщину. Их собственные либо ходят, заслонив лицо, либо у них вырезаны клиторы, чтобы не морочили головы. Любовь по-европейски для них это абстракция. Сами они трахаются по-быстрому, всухую, лишь бы обеспечить себе потомство - вот и все. К тому же они ужасно консервативны - даже и не пытаются прикоснуться к тому, что у женщин между ногами, даже и знать не желают, как это выглядит. В подобной ситуации я пытаюсь объяснить им, пользуясь жестами.

- Эти девушки...

Показываю пальцами: три, после чего киваю на место, куда они пошли спать.

- ...эти девицы лижут себе письки.

- Лижут сиськи?

- Да нет. Знаете, что такое влагалище? То, что у женщин вот здесь?

Показываю у себя между ног.

- Влагалище. Понятно?

Те кивают. Лица напряжены, глаза устремлены на меня и блестят в свете костра.

Самюэль Граповиц высовывает язык и шевелит им, как будто что-то лижет.

- Они себе... ну... языком, понятно?

Помощники отшатываются и что-то объясняют друг другу на собственных диалектах. Потом глядят один на другого. Они ничего не понимают. Сами они стараются никогда не касаться этого. Ласки ртом - это нечто ужасное, нечто абсолютно запрещенное. К тому же, между женщинами!

- Женщины, шеф!? Женщины между собой?

- Да. У нас, в нашей стране, таких называют лесбиянками.

- Лизбиянки? Понятно, шеф.

Мои люди усмехаются, до них доходит, к чему я веду. Капоне решительно кивает и повторяет мои жесты, исключительно для Альбаны и двух моих черномазых:

- Лижут себе письки, ребята.

Помощники изумлены.

- Погодите, самое страшное вы еще и не знаете.

Простаки снова пододвигаются поближе и слушают.

- Вот тут, между ногами, знаете, что у них там есть?

Нет, они не знают.

- Если какой-нибудь мужчина попробует...

Выдвигаю ладонь горизонтально и бью ребром другой, словно ножом гильотины.

- Клак!

Джеки тут же подхватывает идею. Он делает тот же самый жест руками и вопит:

- Клак!

Помощники, как один, отскакивают назад. Они перепуганы и кричат что-то на своем языке, инстинктивно заслоняясь руками. Джеки же продолжает вопить:

- Клак! Клак!

Он делает пару шагов вперед, а помощники в панике отступают.

Теперь подключается Капоне:

- Все так, ребята. Зубами так: щелк и клак! И хана!

Ему вторит Джеки:

- А зубы острые, наточенные. Срезают с первого же раза. Клак!

Капоне:

- У них там прямо клыки! Клак!

Самюэль Граповиц усмехается украдкой. Прямо на его глазах вся конкуренция испаряется. Он надеется на то, что останется только один и снимет всех девиц сам.

Люди постепенно успокаиваются. Помощники переговариваются. Альбана чувствует, что пришла его пора. В последнее время он сделался более тихим, но сейчас появилась возможность похвастаться своими знаниями. Он поднимается, лицо становится важным, после чего ученым тоном вещает, что я совершенно прав. Он сам в Европе бывал, повидал многое, и вот то, о чем сказал я - это правда. Ахмед указывает на него пальцем:

Ты, Альбана? Клак! Клак!

- Нет, я видел это в кино. В Европе я ходил в кинотеатр и выдел там фильмы.

После чего шпарит по-арабски. Остальные со всей серьезностью слушают, особенно тамачеки. Наверняка он морочит им голову религией, нечистыми женщинами и тому подобной чушью.

***

После этого представления я уже спокоен. Они сами сделают все возможное, лишь бы держаться от девиц подальше. Остается один только Самюэль Граповиц. Конечно, трудно запретить трахаться коллеге, тем более Самюэлю Граповицу, тем более - после пятнадцати дней пребывания в пустыне. Ничего, я проделаю над ним небольшую шуточку, и сама только мысль о ней позволяет мне заснуть с улыбкой.