Сизя Зике - Золото

Как только наша сладкая парочка ложится спать, в кухне начинается новая оргия. На сей раз мы отдаем Артуро бульонные кубики, чтобы он оставил нас в покое. Но отдыхать мы можем лишь до мгновения, когда ему удается снять упаковку. Мы ухахатываемся и одновременно объедаемся. Остается всего один бульонный кубик. Даже Артуро настолько сыт, что не хочет его есть.

Утром, как будто специально, Дэйв убивает в кухне двух змей. У Филе Шланге кривится физиономия, и на работу он отправляется с пустым желудком: один бульонный кубик на завтрак это совсем мало.

Фолкнер начинает всех нас доставать: вечно ему что-то не так, все время он вмешивается и дает советы. Ну конечно, он же ожидал двести граммов в день и теперь ужасно разочарован. Само место неплохое, только никому уже не хочется работать, а кроме того, всем ужасно осточертел этот придурок. Я неожиданно даю Клоду и Дэйву знак уходить, мы собираем свои манатки и, не говоря ни слова, даже не выключая двигателя, уходим.

Фолкнер ошарашен и что-то визжит по-немецки. Перепуганный, он бежит за нами, потом возвращается и пытается замаскировать свой двигатель. В конце концов, боясь остаться один наверху, он спускается с нами, оря при этом во все горло. Мы его не слушаем, только весело смеемся. Чтобы он утих, я даже угрожаю ему ломиком. После этого он успокаивается.

Когда мы добираемся до дома, начинается последнее действие. Все откровенно издеваются над немцем, и чем грубее шуточка, тем нам смешнее. Клод распевает немецкие песенки, корча при этом непристойные рожи...

Конечно, можно было бы поработать с ним и серьезно, только уж слишком по-хамски поступил он с Гансом, чтобы наши отношения складывались нормально. Он полностью утратил свой бравый вид, его жена ненавидит нас за то, что мы насмехаемся над ее мужем. Фолкнер просит, помочь ему спустить двигатель, на что я посылаю его к чертовой матери. Он пытается договориться с другими, но в ответ видит лишь непристойные жесты. Лошадей для этого дела я использовать запрещаю, считая, что они плохо выглядят...

Он уже совсем теряет голову и начинает орать. Поначалу это даже забавно, но через какое-то время всем надоедает. Я чувствую себя несколько ослабленным, поэтому говорю Клоду:

- Будь добр, дай этому типу в морду.

Тот поднимается, и Фолкнер, который по-французски не понимает, думает, что я попросил Клода ему помочь. Каково же его изумление, когда получает по роже. В Клоде метр девяносто пять роста, а в немце всего метр семьдесят, поэтому дать сдачи он не осмеливается. Но чувствуется, что удовольствия это ему не доставляет.

Мне кажется, что если он оставит свой двигатель наверху, мне никто не помешает пользоваться им и дальше. Можно было бы и вообще конфисковать его, только в последнее время слишком часто мы имеем дело с мусорами.

Фолкнер бегает как ошпаренный и в конце концов находит трех Тикос, которые соглашаются спустить вниз двигатель и каноа. Наверх они поднимаются с нанятой лошадью, но спускаются только с двигателем.

* * *

Приключение заканчивается, близится срок. Я отправляюсь в Гольфито, чтобы продать добытое в последние дни золото и купить что-нибудь к Рождеству. Уэйн дает мне немного кокаина. Мы проводим приятный праздник при свечах, нанюхавшись до поросячьего визга. Очень весело, нас окружает атмосфера завершения приятных дней, но мы знаем, что вскоре все расстанемся.

Перед отъездом мы собираем крестьян и продаем абсолютно все: лошадей, горшки, лопаты и даже каноа Фолкнера; за все получаем пару тысяч колонов, как раз столько, чтобы возвратиться к цивилизации. А потом Дэйв уже не может удержаться от искушения спалить все оставшееся. Сидя на поваленном стволе и пошмаливая толстенные самокрутки, мы глядим, как уходит с дымом наш бывший дом. Курицу мы выпускаем в лес, никто не хочет забирать ее с собой.

Мы пешком спускаемся в Лас Пальмас, Артуро я несу на плече. Сегодня 3 января 1982 года. Мне не повезло с полуостровом: первый раз я покинул его тяжело больным, а во второй раз меня просто вышибли.

Ч А С Т Ь Т Р Е Т Ь Я

Я расстался с Дианой. Три месяца, прошедшие после изгнания меня с Оса, были спокойным завершением прекрасной любви. Диану я встретил пять лет назад на одном из островов Карибского моря, куда попал совершенно голый из амазонских джунглей. Диана была богатая и красивая, ее отец - последний искатель приключений на Карибах. Он исполнял должность мэра на соседнем острове, женившись на женщине, что была родом из белой семьи, уже несколько веков проживавшей на островах; у них были три великолепные дочери. Диана была самой красивой из них. Полтора года мы жили по-царски. Я организовал торговое предприятие, приносящее приличный доход, так что мы ни в чем себе не отказывали. Но, в конце концов, расизм и многочисленные нажитые мной враги заставили меня покинуть остров, а Диана уже была беременна. Для собственного ребенка мне хотелось совершенно иного окружения. Я остановился в Турции, затем в Египте и, наконец, на одном из островов Индийского Океана. Когда мы направлялись в Испанию, где я собрался заняться шоу-бизнесом, случилось несчастье, которое и вызвало мое падение.

Сизя, мой годовалый сынок, умер у меня на руках от неизвестной болезни буквально в несколько мгновений. Наркотики и азарт всегда были частью моей жизни; но на сей раз, чтобы забыть о нашем горе, мы погрузились в них до самого дна: Азия, Гонконг, Макао - богатый список поражений, приведших меня на Оса.

И вот, после такой серии неудач, я должен остаться сам, чтобы все начать с ноля.

После выезда с Оса я отправился к Уэйну, которому оставил свой Магнум 357 в обмен на пятьсот долларов. За эти деньги я купил пару предметов доколумбового искусства с гарантированной аутентичностью. Их я отдал Дэйву, чтобы тот продал их во Франции. Оставляя все деньги ему, я развязался со всеми обязательствами. Согласно договору, он выслал мне мои пятьсот долларов, а весь доход оставил себе. Деньги пришли как раз в день выборов Монге, кандидата от Партидо дель Пуэбло Унидо, на место Каразо, который привел страну к разрухе.

Оставшись с Дианой, все эти последние мгновения я мог посвятить исключительно ей. Как дитя солнца и моря, выросшее на острове, она хотела поселиться на побережье. Но уйти с Оса и ничего оттуда не стибрить, это не в моем стиле. Поэтому мы туда вернулись, но уже с другой стороны, потихонечку.

Мы попали туда через болота Сиерпе, где проходит вторая дорога. Поначалу у меня было намерение отправиться на Исла Виолин, где, как гласят легенды, закопан клад Моргана, знаменитого пирата, где-то в гроте, у самого берега моря.

Многие уже разыскивали его, но безуспешно. Нас тоже ждало разочарование. В результате естественных сдвигов вода нанесла на берег песок и ил, а море со времен Моргана отступило метров на двадцать. Пришлось бы обшаривать не полоску берега над самой водой, но отрезок шириной в двадцать метров, то есть слишком большой, чтобы прочесать достаточно тщательно.