Айзек Азимов - А. Азимов, Г. Уэллс

Бейли несколько неуверенно шагнул вперед. Гладия кивнула, и он остановился. Несколько секунд она смотрела на него, как завороженная, потом неожиданно спросила:

– Хотите взглянуть на мои световые рисунки?

Бейли с интересом смотрел на Гладию, такую миниатюрную и таинственную. Он пытался представить ее со смертоносным оружием в руках, в приступе ярости опускающей его на голову жертвы. Картина получалась малореалистичной. Однако, подумал он, даже хрупкая женщина в припадке гнева может раскроить череп сильному мужчине, если у нее в руках имеется подходящее оружие.

– Что такое световые рисунки, Гладия? – спросил он.

– Это особая форма искусства, – ответила она. – Хотите посмотреть?

– Конечно, с большим удовольствием, – галантно сказал Бейли.

– В таком случае, идите за мной.

Гладия прошла вперед, Бейли последовал за ней. Он тщательно соблюдал дистанцию примерно в два метра. Это было меньше трети того расстояния, которого требовала Клариса – мысленно заметил он.

Они вошли в комнату, залитую светом. Здесь все сверкало и переливалось.

Гладия с довольным видом взглянула на своего гостя. Бейли ответил ей улыбкой, но ничего не сказал. Он медленно поворачивался, пытаясь разобраться в том, что его окружало. Он не видел ничего, кроме игры света. Блики света причудливо сплетались, образуя геометрическую фигуру, линии, узоры…

Бейли ломал голову, пытаясь подобрать какие-то слова, но смог лишь спросить:

– Предполагается, что это означает что-нибудь или нет?

Гладия рассмеялась своим приятным грудным смехом.

– Это означает все, что вам угодно. Просто световые блики, которые могут вызывать у вас различные эмоции: любопытство, веселье, даже злость. Словом, все, что ощущала я, когда создавала их. Я могу попытаться сделать ваш портрет так, как я вас представляю, хотите? Возможно, он не будет слишком хорошим, так как у меня недостаточно времени, но я могу попробовать.

– Пожалуйста, прошу вас. Мне будет очень интересно.

– Хорошо, – сказала Гладия и бегом направилась в дальний угол, где помещалась какая-то аппаратура. При этом она прошла совсем близко от Бейли, но, казалось, не заметила этого. Гладия коснулась каких-то клавишей, и сиянье и переливы света внезапно потухли.

– О, зачем? – воскликнул Бейли.

– Мне надоели эти рисунки. Я их выключила, чтобы меня ничто не отвлекало.

– Разве для этого у вас нет робота? – спросил Бейли.

– Здесь я не держу роботов, – ответила Гладия. – Это все мое, личное. Беда в том, – продолжала она озабоченно, – что я недостаточно хорошо знаю вас.

Ее пальцы проворно двигались по клавиатуре, Пальцы были ищущими, напряженными, нервными… Вспыхнул густой желтый свет и прорезал извилистую линию. Постепенно возник какой-то странный световой узор, который производил впечатление чего-то устойчивого, несмотря на переливчатость.

– Мне кажется, – сказала Гладия, – что для вас характерны сила и устойчивость.

– О дьявол! – воскликнул Бейли.

– Вы обиделись? – пальцы Гладии приподнялись, и желтые блики стали неподвижными.

– Что вы, нисколько. Просто я не понимаю, как вы делаете это?

– Много раз пробовала, пока не получилось. Это ведь новая форма в искусстве. Лишь немногие постигли его.

– И вы лучше всех, конечно, – мрачно заметил Бейли. – Каждый солярианин или лучший или единственный специалист в своем деле, или то или другое вместе.

– Не смейтесь надо мной, иначе я не окончу ваш портрет, – ее пальцы снова уверенно забегали по клавишам. Внезапно под ее пальцами возник круг серо-стального цвета, который отделил причудливый узор от всего остального.

– Что это? – обратился он к Гладии.

– Как что? Стены, которые вас окружают. То, что держит вас внутри, что не пускает вам никуда. Вы – внутри, разве не так?

Бейли почувствовал грусть. Серый круг как бы отделял его от того, что ему хотелось.

– Эти стены не вечны. Сегодня я вышел за их пределы.

– Ну и как? Очень трудно?

– Не более трудно, чем вам лично встретиться со мной, – он не мог удержаться от того, чтобы не уколоть ее, – вам тоже не очень-то по душе мое присутствие?

Она задумчиво поглядела на него.

– Вы хотели бы выйти на воздух сейчас? Со мной? Просто на прогулку?

Бейли еле удержался, чтобы не крикнуть: «Конечно, нет».

– Уверяю вас, я с детства ни разу не гуляла ни с кем вот так, – она указала пальцем на Бейли, – пока еще светло, и погода хорошая…

Бейли взглянул на свой абстрактный портрет и промолвил:

– Если я пойду, вы уничтожите этот унылый серый круг?

Гладия улыбнулась.

– Это зависит от того, как вы будете себя вести.

Когда они выходили из комнаты, Бейли оглянулся. Его душа была заключена в серый круг… возможно, это были его родные, глубоко погребенные под землей города!..

Выйдя на воздух, Бейли слегка вздрогнул. Ветерок коснулся его, и ему стало холодно.

– Вы замерзли? – спросила Гладия.

– Раньше было теплее, – пробормотал Бейли.

– Уже вечереет, но пока еще не холодно. Может, вам лучше надеть пальто? Робот сейчас же принесет вам его.

– Нет, не надо.

Они медленно двигались по узкой асфальтированной аллее.

– Вы здесь обычно гуляли с Либигом? – спросил Бейли.

– О нет, мы уходили далеко в поле. А с вами лучше держаться поближе к дому. На случай…

– На случай чего?

– Ну, вдруг вы захотите вернуться.

– Или вы захотите прекратить личный контакт.

– Мне он не мешает, уверяю вас, – беззаботно ответила она.

Над ними покачивались ветви деревьев, неясно шуршали листья. Все кругом было зелено… кроме ярко-синего неба. В воздухе что-то неумолимо чирикало, верещало, стрекотало, жужжало… тени… О дьявол, какие тени! Бейли внимательно следил за своей. В искусственно освещенных земных городах он не имел возможности познакомиться с собственной тенью. Зато теперь он мог изучить ее во всех деталях. Тень подражала своему владельцу, и это вызывало странное ощущение. Бейли старался не обращать внимания на сиявшее над ним солярианское солнце, но это не всегда удавалось. Он знал, что кругом было огромное пространство. И он в этом бесконечном пространстве. Странно, но эта мысль чем-то привлекала его. Его душа рвалась в переполненные людьми городам Земли, к его многочисленным соотечественникам. Он пытался мысленно представить себе шумный кипящий город, где он жил, но картина не вставала в его сознании. Вместо этого он со всей силой ощущал спокойное движение воздуха, ветерок, легко обвевающий его, собственные шаги… где? Подумать только, на самой поверхности Солярии. Невольно он придвинулся ближе к Гладии, но, увидев смятение на ее лице, отпрянул назад.

– Извините, – пробормотал он.

Она перевела дух.

– Ничего, все в порядке, – сдавленно проговорила она. – Свернем направо. Там красивые цветочные клумбы.