Сергей Болдырев - Загадка ракеты «Игла-2»

— Все это очень интересно, — продолжал Алексей, — и как-нибудь на свободе мы еще с вами об этом потолкуем. А сейчас…

И он без всяких предисловий объявил Николаю Георгиевичу, что ему придется бросить свои наблюдения (на белом свете достаточно астрономов, чтобы докопаться до истины) и взяться, наконец, за лечение.

— Бросить сейчас работу? — переспросил ученый.

— Довольно упрямиться, дорогой, — перебил его Алексей с веселой усмешкой во взгляде, — из этого все равно ничего не выйдет.

— То есть, как?

Старик, подняв седые брови, в изумлении уставился на собеседника.

— Вам придется уехать, — все еще улыбаясь, сказал Алексей.

— Вы это серьезно?

— Конечно.

— А если я… не поеду?

— Вы поедете.

— Почему?

Алексей встал:

— Вы поедете, дорогой. И давайте не будем ссориться.

— Вы мне нравитесь…

Ученый завозился в кресле, оперся худыми руками со вздувшимися синеватыми венами о край стола и встал.

— Идемте прогуляемся, голубчик, — сказал он. — Вы возвращаете меня в жизнь своей бесцеремонностью. Так и хочется занять у вас немного здоровья и силы… Идемте, идемте Алексей Иванович.

Инженер подошел к двери, прихлопнул ее и, повернув ключ, сунул его в карман брюк.

— Давайте говорить серьезно, — сказал он. — Неужели вы не понимаете, на что идете, не желая лечиться?

— Мне поздно лечиться, — спокойно сказал Николай Георгиевич, — болезнь перешла в неизлечимую стадию. Вы сами должны понять, что при этих обстоятельствах бросить работу, не доведя до конца своего открытия, — это предательство перед наукой.

Алексей почти выкрикнул:

— Надо послать все к чорту, перевернуть кверху дном институты, покончить с этой болезнью, а не сдаваться на ее милость.

— Поздно, Алексей Иванович. — Старик холодными пальцами сжал его руку: — Я прошу вас не говорить Оленьке о моем положении. Она ничего еще не знает. И знать ей не надо. Для нее это будет слишком тяжело… А вы… молодчина.

Ученый попытался улыбнуться, губы его дрогнули, но из улыбки так ничего и не вышло — глаза остались строгими.

— Я живу только одним — наукой. Жить иначе, думать о себе в моем положении невозможно, ни один человек этого не вынесет. Дайте мне, пожалуйста, ключ.

Алексей молчал. Он столкнулся с тем же упорством, какое владело им в его стремлении лететь в ракете. И, может быть, впервые он ясно ощутил свое бессилие перед подобным упорством в другом человеке. Сможет ли он побороть его волю?

— Ну что же, — помолчав заметил Гусев, — у меня остался последний шанс, и я им сейчас воспользуюсь…

Он внимательно оглядел комнату, и взгляд его задержался на узких окошках, прорубленных в стене в аппаратную, откуда техники управляли электроаппаратурой радиолокаторов.

Понизив голос, инженер очень серьезно сказал:

— Я не хочу здесь раскрывать свои карты, нас могут услышать. Выйдем в сад…

Они долго прохаживались по дорожкам сада, под высокими стрельчатыми тянь-шаньскими елями, так долго, что Ольга стала беспокоиться за результат разговора.

Отец согласился уехать лечиться. Это известие было для Ольги неожиданным. Старый ученый оставлял все свои дела и уезжал в крымский санаторий.

Ольга была так обрадована, что первое время ей не приходило в голову задумываться над причиной столь крутого Поворота в решении отца. Что бы там ни было, самое важное, что он начнет скоро лечиться.

Ольгу охватила жажда бурной деятельности. Она помогала Николаю Георгиевичу складывать вещи, переписывала ему какие-то цифры и формулы, искала по его указанию в библиотеке книги, которые он собирался взять с собой. Даже зная от врачей, что болезнь неизлечима, Ольга в эти дни лихорадочных сборов поверила словам Гусева — отец объедет несколько институтов и обязательно где-нибудь найдет ученых, смело ломающих старые взгляды в медицине. И они спасут его.

Позднее она стала спрашивать себя: что произошло, почему отец бросил все и решил ехать? После того памятного дня, когда они впервые увидели на экране локатора новую звезду, Алексей несколько часов беседовал с отцом. Неизвестно, о чем они говорили, — Алексей не пожелал ничего ей сообщить, — но в тот же вечер отец сказал, что он решил на время оставить свою работу и уехать лечиться. Сколько ни раздумывала Ольга о происшедшем, она не могла найти причины такого поступка отца.

Чёрез несколько часов все были уже на аэродроме.

— Как вы тогда сказали — перевернуть кверху дном институты? — усмехался старик, пожимая руку Алексея. — Я сделаю все, чтобы прожить еще лет десять-пятнадцать. Сейчас это необходимо…

Ольга слушала отца, стараясь скрыть волнение. Знал ли он о безнадежности своего состояния? Наверно, нет. Она постарается, чтобы и в будущем он оставался в неведении. Но, может быть, и в самом деле все-таки удастся совершить чудо?

Два месяца со страниц зарубежных пухлых газет так называемой «свободной прессы» не сходили сенсационные сообщения о необычайном космическом происшествии. Сначала это были короткие информации под многострочными огромными заголовками о появлении нового спутника Земли. Вслед за тем слово «спутник» стало непременным модным гостем в рекламных объявлениях (губная помада «Милый спутник», порошок от клопов «Ни шагу без спутника», «Наши подтяжки „Надежный спутник“ носит президент» и т. д.).

Потом появились «научные сообщения». Вот содержание одного из них: заокеанская держава направляла в пустыню на территорию одной из «дружественных» стран экспедицию для изучения спутника Земли, а также нефтяных запасов.

Время от времени проскальзывали туманные заявления «нашего шанхайского корреспондента, который, по сведениям из Вены» сообщал, что появление спутника связано с испытанием нового «сверхатомного» оружия.

И, наконец, на свет божий появились десятки «научных» романов, в которых просто-напросто были фантастично обработаны все перечисленные газетные басни и которые неизменно кончались гибелью мира или по крайней мере трех четвертей человечества.

Потом кому-то пришло в голову обратить внимание на то, что все газеты Советского Союза, как обычно, заполнены сообщениями об уборке выдающегося урожая, досрочном выполнении плана предприятиями и что только два месяца назад там было без всяких комментариев опубликовано короткое сообщение о наблюдениях советского астронома за новым спутником Земли. Тогда представители «свободной прессы» разделились на два враждующих лагеря, впрочем иногда мирно уживавшихся на одной газетной странице: одни утверждали, что новый спутник — это «рука Москвы», другие, что это предвестник конца коммунизма в ближайший срок.