Сергей Волков - Великое Лихо - 2

Перед тем, как уйти, Зугур неожиданно шагнул к стоящей в толпе родичей гремке, у которой провел ночь, взял её за руку, приложил узкую ладонь к обтянутому кожаным передником животу, потом к губам, поцеловал пальцы и чуть дунул на них. Девушка улыбнулась вагасу, но в глазах её стояли слезы.

- Чегой-то, дяденька? - спросил любопытный, но непонятливый Луня. Волхв вздохнул:

- Дитё у ней будет. Зугуров сын, как мне видится. А вот доведется ли им ещё встретиться - про то никто не ведает. Зугур, по своему обычаю, благословляет будущего своего... Ох, и времена нам выпали, Лунька, ох и времена...

* * *

Шли весь день. Далеко впереди, хоронясь за камнями и скалами, крались дозорные гремы - чтобы арские передовые сотни внезапно не напали на маленький отряд. Шык шагал, уткнув нос в бороду, ни на кого не глядя, все внимание свое обратив на обломок Гроумового посоха, что висел, покачиваясь, на свитом из змеиной кожи шнуре, привязанном к корню каменоломки.

Зугур, Луня, Олла, гремские старейшины и Инг с несколькими воинами шли следом, в тишине и молчании - дабы не мешать волхву. Изредка, в опасных и неудобных для ходьбы местах двое гремов по приказу Оллы брали Шыка под руки, но тот, казалось, и не замечал этого, занятый поисками пути к Ортайгу.

Яр закатился за конус оставшегося позади справа Мурашника, усилился мороз, поднялся ветер, начал хлестать колючим снежком по лицам людей, но Шык продолжал свой путь, и никто не остановился, не рискнул отвлечь волхва.

Хуже всех приходилось Луне. Его раны, хоть и затянулись, но на морозе отчаянно мерзли и ныли, кроме того, ученик волхва сильно устал - целый день на ногах! Зугур, шагавший рядом, уже давно отобрал у Луни и мешок с припасами, и сад с луком и стрелами, чтобы хоть этим помочь побратиму, но лишь на время облегчил страдания юного рода.

И вот, когда Луня уже готов был рухнуть от изнеможения на холодные, заснеженные камни и умереть, Шык внезапно остановился, приник к земле у подножия высокой, на копейный наконечник похожей скалы, потом выдохнул:

- Факел! Огня сюда!

Гремы быстро закрыли стоящего на коленях волхва полами плащей - чтобы враг не заметил ни искорки, и тут же затрещал смолистый факелок в руке Инга.

Луня, превозмогая боль и усталость, протиснулся вперед - любопытство ли, долг ли ученический вели его - он и сам не знал. Выглянув из-за Зугурова плеча, Луня увидел, как в трепещущем свете факела кусок посоха Гроума бешено вертится на змеиной коже, подпрыгивает, словно в нетерпении, прямо таки рвется куда-то под скалу, вниз, вглубь...

- Нашел! - торжественно объявил Шык: - Это - здесь!

Азартно засучив рукава, словно дрова собрался рубить, волхв вскочил на ноги, бережно передал Олле кусок колдовского посоха, и принялся топтаться возле скалы, что-то бормоча, закрывая глаза, водя ладонями над стылым камнем. Потом, не глядя, приказал:

- Луня! В котомке там... Плакун-трава, в бересту обернута. Давай скорей!

Луня, мигом забыв о своих болестях, шагнул в круг света, к волхву, сунул руку в котомку, нашел берестяной свиток, вынул из него несколько черных былинок с зубчатыми листьями, передал Шыку.

Сложив две веточки чародейного плакуна накрест, волхв принялся бормотать кладовой наговор, что помогает открыть сокрытое, но когда закончил и трижды дунул на траву, ничего не произошло - черная скала стояла непоколебимо.

- Луня! Разрыв-траву давай, она меж двух плашек, с четырьмя листиками! - вновь приказал Шык, требовательно протягивая руку к ученику.

Но ни разрыв-трава, ни даже прострел-колюка не помогли волхву. В сердцах Шык пнул скалу ногой и сел на камни, злой и уставший.

- Чего делать будем, дяденька? - робко спросил присевший рядом Луня.

- Чего-чего... - раздраженно передразнил ученика Шык: - Кабы знал, чего, не тебе бы отвечал, а делал! Думаю я...

Грема, стоя вокруг, тихо переговаривались. Факел потушили - береженого Тор бережет. Изредка где-то вдали, в ночной тьме, раздавался тихий посвист - то дозорные давали знак Ингу, что все тихо.

В темно-синем, почти черном небе, висели низкие увалистые тучи, изредка в рваных разрывах вспыхивали яркие звезды, но разрывы тут же затягивало, и глаза ночи, как их называли гремы, исчезали в мутном мраке... Луня, опустив голову, поплотнее запахнул надетый поверх дареной шубейки меховой плащ, закрыл глаза и начал представлять, как выглядит уходящий из-под острой скалы в глубины гор ход. Мысли текли неспешно, уставшее от боли ран тело отдыхало, и Луня постепенно начал проваливаться в полудрему...

"Может, этот ход - такая же нора, что вела от гнезда драгона к Озеру Кипящего Камня?"

"Н-е-ет...", - тихо ответили горы.

"Широкий коридор, как у Седых в Лысой горе?"

"Н-е-ет...", - вновь прошептали камни.

"А может, это... лестница со ступенями, как у Веда в Звездной Башне?"

"Да...", - прошелестело в ушаха у Луни, и тут он ясно увидел, с закрытыми глазами увидел - и ступени, и вход, запертый скалой, и Приметный Камень, вон там, сбоку...

- Луня! Сомлел, что ли? Вставай, Олла тут пещеру отыскал рядом, ночевать пойдем! - негромкий голос Шыка вывел Луню из морочного тумана, и парень удивленно завертел головой - спал он, что ли? А может, взаправду, с горами разговаривал?

- Щась я, дяденька! Ага, за камень сбегаю - и иду! - кивнул волхву Луня, скривился от боли в сломанных ребрах, поднялся, и держась за скалу, пошел туда, где привиделся ему Приметный Камень.

Вот он, и впрямь на месте - угловатый, словно люди тесали. Луня пнул камень ногой, и вдруг с глухим рокотом скала начала заваливаться на бок, падать, открывая ещё более темный, чем окружающая ночь, зев подгорного хода.

Когда скала начала двигаться, гремы и Зугур схватились за оружие, изумленный Шык аж присел, непонимающе глядя вниз, в возникшую черноту, а Луня, герой героем, выбрел на негнущихся ногах из-за темной скальной туши и стараясь быть как можно беспечнее, сказал:

- Вот он, ход-то! Можно идтить, дяденька!

* * *

Узкий проход и впрямь вел к Реке Забвения, к колдовскому Ортайгу, это доказал обломок посоха, едва не утянувший Оллу вниз по крутым ступеням. Шык только всплескивал руками, глядя на Луню - и как учуял-то, стервец! Зугур, глянув в подгорную черноту, сразу сник - вагас терпеть не мог воды, леса, гор, а уж про подземелья и говорить нечего. Степь, широкая, привольная, зеленая степь - вот место, где должен жить человек! Должен, если ему не мешают...

Запалив факел, Шык первым шагнул вниз по выщербленным каменным плитам. Колеблющееся желтое пламя осветило уходящий в таинственную, сумрачную глубину проход, и неровные края ступеней, убегающие, казалось, в самое сердце земли.

Пламя осветило и кем-то высеченный на камне стены слева от входа знак - четыре переплетенных гранями треугольника.